Муж

«О да, таааак! Ниже. Ниже, к животу, ещё ниже, нижняя часть живота, остановись здесь. Целуй… О, Боже!»

Его умелый рот безумствует чуть ниже моего пупка, лаская языком, целуя…

«Давай к бёдрам! … с внутренней стороны, не с внешней… Да, здесь… Укуси! Сильнее! … Ааа… Боже… Целуй. Ещё! Ещё!»

«Давай к груди, пора уже…»

Но он снова ошибается: я ощущаю лёгкое тёплое дуновение в том самом нежном моём месте, которое, вероятно, интересует его больше всего. Мои пальцы вжимаются в простыню, спина выгибается, все мышцы напряжены:

«…я готова! Причём уже давно, чего уж там… снимай штаны!»

Слышу, как молнию на его ширинке резко рванули, и этот звук едва не доводит меня до оргазма. Шелест упавших на пол джинсов, мгновение и матрас кровати вновь прогибается под здоровым мужским весом.

Fleurie — Sirens (Audio)

Тёплое дыхание и горячий влажный язык на моей груди, нежность и дерзость, ладони, сжимающие мою талию, линии по всему телу, касания пальцев, поглаживания, поцелуи, язык, лихорадочно пробующий всё на вкус.

«Мне нужны твои ласки там… сделай, как ты умеешь, только ты!»

Я чувствую обжигающее, жадное дыхание у своих распахнутых ног, его горячие ладони поддерживают мои бёдра, иногда поглаживая, сжимая, вдавливая в свои широкие плечи. Он знает, что делать. Делал уже тысячу раз и как…

Я рыдаю, не в силах совладать с эмоциями: мой муж угадывает практически всё. Плавлюсь от его ласк и плачу одновременно — пик эмоций, чувственность оголённая, как провода высоковольтной линии.

Наконец, я слышу свой долгий высокий стон первого наслаждения… и сразу покинута, брошена, забыта. Словно тисками меня сжимают сожаления об утрате, тоска, непомерная жажда вернуть эту энергию, эти губы и руки обратно, мне нужна его близость во всех её смыслах… На пике эмоций я рыдаю. Беззвучно, но от этого не менее бурно.

Чувствую сладкий вкус его губ на своих губах — они жадные, нетерпеливые, требующие. Ещё более сладок его язык…

— Ты угадал почти всё! — выдыхаю ему в губы.

Алекс стягивает с меня повязку и, прикрыв глаза, слизывает своим горячим языком с моих щёк слёзы:

— Я не угадывал.

И целует. Целует без остановки всё, что видит и до чего может дотянуться, то есть, абсолютно всё, и шёпотом признаётся:

— Я наслаждался твоим телом. Брал только то, что нужно мне, чего требует моя природа.

Я не могу остановить слёзы — эмоции переполняют: наши потребности совпадают как уникальный замок и единственный к нему ключ!

— Это и есть гармония, Лера, — снова шепчет, и я уже чувствую, как мы соединяемся, как его горячая шёлковая плоть заполняет меня, давая мне то, чего я так жажду, проникает легко, но не оставляет ни миллиметра свободным. Наши тела созданы друг для друга, наши интимные органы — уникальная пара, наш секс безупречен.

Алекс неотрывно смотрит мне в глаза, забирая с собой в свой мир, его красивое лицо искажается, он тихо стонет во время первого толчка, его веки тяжелеют, но карий взгляд цепко держит мой, не отпускает. Я понимаю, он возбуждается сильнее, глядя на меня. И я не знаю, что в эту секунду изображает моё лицо, но быть с ним невыносимо сладко. Моё тело уже глубоко зависимо, и в это самое мгновение получает дозу наркотика высочайшего качества. Вероятно, именно наркотический кайф и написан на моём лице, потому что Алекс, совершая свои первые гибкие движения, вновь шепчет:

— Гармония, Лера… Теперь ты видишь её? Чувствуешь?

* * *

Утром мы улетаем частным рейсом домой, и по дороге из аэропорта, уже сидя в машине, я всё же решаюсь спросить:

— Расскажи, что ты натворил с Мерседес в шестнадцать лет?

Алекс бросает вопросительный взгляд, но в нём нет раздражения:

— Она что-то тебе говорила?

— Не она, Ян.

— Не ожидал от него такой болтливости, — вздыхает.

— Расскажешь?

— Да, хотя ненавижу подобные разговоры и вообще эту тему. Расскажу по двум причинам: во-первых, ты имеешь право знать мою версию, а во-вторых, если не расскажу, ты напридумываешь себе с три короба!

— Не правда, я всегда опираюсь только на факты! Рассказывай.

Signals — Júníus Meyvant