Мужчина апреля

– Ты же спрашивала об агрессии и творчестве. Вот тебе – агрессия.

Она закрыла шкаф:

– А творчество – это совсем другое.

За спиной у меня посыпался тоненький смех. Я обернулась. Близнецы.

Кажется, я их все-таки оттолкнула, когда выскочила вон из Вериной комнаты.

6.25

– Доброе утро! – подняла голову дежурная.

Я заставила себя улыбнуться в ответ, отсканировала удостоверение.

– Рано сегодня! – проводила она меня глазами.

– Дела.

– Я тоже люблю вставать рано. Все переделала, а день еще впереди.

– Да уж, – вяло обрадовалась я.

– Хорошего дня! – крикнула она же мне вслед, когда я выходила из арбатской высотки с криминалистическим чемоданчиком в руке.

6.40

Отсюда наша высотка почти не была видна в утреннем тумане. Колени мои промокли от росы. Вся лужайка красиво искрилась на утреннем солнце. Пустой домик кролика тоже был покрыт росой. Солома внутри уже успела немного подгнить. Ее никто не удосужился убрать. Белесым силуэтом мелькнула в окне Айна. Остановилась. Выпучилась: увидела меня, не иначе. Я махнула ей рукой в резиновой перчатке. Получила в ответ мрачную гримасу. Что ж… И продолжила кисточкой обметать вокруг разъема камеры порошок. Я успела снять липкой лентой отпечатки и убрать в стандартный пакет для улик, когда Айна выкатилась наружу. Это заняло у нее больше времени, чем я думала. Но объяснялось просто: на ней висела Туяра, упиралась ногами в землю и уговаривала: «Мама, пожалуйста, мама, не надо». Я быстро закрыла чемоданчик – еще не хватало, чтобы Айна поддала по оборудованию своей тренированной ногой. Выпрямилась.

Туяра взмолилась:

– Мама, прошу!

Айна отмахнулась от нее. Но вняла: остановилась напротив меня, злобно сопя. Не врезала. Не схватила за грудки. Просто заорала:

– Что вы себе позволяете!

– Я на службе. Делаю свою работу.

– Нас ведь оставили в покое! Никакого дела уже нет! Грета болела! Это установлено!

– А я здесь не из-за Греты.

Она пыхнула чуть ли не клубами дыма и огнем.

– Дело кролика никто пока не закрывал. Расследование по нему ведется.

Айна бросила взгляд, бессильный сжечь меня дотла вместе с чемоданчиком. Повернулась и ушла в дом. Звонить в мой отдел, не сомневаюсь. Или прямо Гаянэ. Даже наверняка сразу ей. Айна ведь звезда московского футбольного клуба. Воображаю голос Гаянэ: «О, это вы? Чему обязана?… Конечно, дорогая, конечно».

А Туяра осталась. Мне стало неловко. И мне было ее жаль.

– Я правда занимаюсь кроликом.

Туяра молчала. «Я вам не верю», – говорил ее взгляд.

– Два обстоятельства не дают мне покоя. Я не считаю их просто совпадением. Почему твоя мама… в смысле Грета, вдруг решила скачивать записи с зоокамеры себе в компьютер? И почему камера пропала?

Туяра молчала.

– Ведь там была вечерняя и ночная запись. А ночью кролики спят. Смотреть нечего. В нормальных обстоятельствах. Ты его любила?

То есть, получается, три обстоятельства.

Туяра вздрогнула, точно проснулась. Губы ее приоткрылись. Лицо стало жалобным. А я вдруг поняла, что не хочу знать, что она собирается сказать, и быстро уточнила:

– В смысле – кролика.

Тут у меня затренькал телефон.

– Прости, Туяра.

Глянула, кто звонит. Все-таки я немного ошиблась. А может, и не очень: не станет же Гаянэ звонить мне лично. Не тот калибр.

– Я должна ответить. Это с работы… Привет, Оксана.

– Вон оттуда уебывай! Немедленно! – заорала та с места в карьер. – Чтоб духу твоего там не было! И объяснительную! Мне! Немедленно!

9.00

Немедленно не вышло.

На разъеме камеры остались отпечатки, и я должна была знать – чьи.

Но это был тот случай, когда между пятью минутами и двумя часами нет разницы. Все равно пропадать.

Я тупо сидела перед своим служебным компом. Куртку не снимала. Расправа, как я полагала, все равно будет быстрой.

Вошла Бера, сразу плюхнулась на свой стул, крутанулась. Гибко наклонилась, включила компьютер. Затараторила:

– Приветик! А я с утра уже в мыле. На Сретенке на крыше жилтоварищества полностью опустело пчелиное гнездо. Пока не знаем, где они приземлились… Видела, на входе и на этажах дезинфекторы ставят?

– И тебе привет.

Бера помолчала. Посмотрела мне в лицо:

– Ты плохо спала? Прости, я не знала, что Гастро-Марк тебе так нравился.

– Мне он ни нравился, ни не нравился. У меня нет о нем никакого мнения, – отрубила я.

Бера помолчала. Она была озадачена: я редко позволяю себе резкости. Но расспрашивать больше не стала.

Вошла наш босс Оксана. Лицо у нее было… как бы правильнее сказать… неумолимым? А главное, с ней были Лена и Наташа. Что им делать в нашем отделе? Все трое направились прямиком к моему столу.

– Ну привет. – По тону Оксаны было ясно, что на самом деле приветствовать меня она точно не собирается.

Но я сказала:

– Доброе утро.

– Давай. Рассказывай. Свою версию случившегося.

Бера тут же понятливо встала и вышла.

Я отъехала на стуле от стола, чтобы видеть сразу всех троих.

– Версию чего?

– Звонила Айна. Тебе известная. Рассказала, что ты там устроила в школе у ее ребенка. А потом завалилась к ним домой…

– Не домой, а на участок. Дело кролика все еще не закрыто.

Оксана одернула:

– Я бы сейчас на твоем месте внимательно выбирала слова.