Мужчина апреля

– Это не я забирала, – выдавила я.

Вспомнила первый разговор с Томми. «Я впервые держал в руках животное». Кролика забрал из санатория Томми. Здорового и привитого. С татуировкой и с чипом – в левом ухе.

А домой приехал другой кролик. С клеймом и с чипом в правом ухе. И чип пропал с радара – в доме у Греты.

– Ну дочку спросите.

– Ага, – только и сумела выдавить я.

– Вы нормально себя чувствуете?

Я кивнула.

– Пойду. – Собственный голос я слышала, как из мешка; забыла, что надо пищать. – На поезд не хочется опоздать.

– Сейчас с этими пулями так удобно! Минут десять – и ты в Москве.

– Двенадцать, – просипела я. – Поезд идет двенадцать минут.

14.05

Я шла по Цветному. День был солнечный. Прохожих против обыкновения мало. Велосипедисток почти нет. Все сидят по домам, смотрят парад. Празднуют Большой Поворот, не нарушая инфекционный протокол. Странно было видеть эту часть Москвы, обычно такую оживленную, совсем пустой. От голых деревьев на дорожки бульвара падали ломкие тени. А я сейчас ненавидела и солнце, и тепло. Хоть бы дождь! Хоть бы наползли облака. Я кипела в своем костюме. Шум собственного дыхания действовал на нервы. У меня было ощущение, что даже в ступнях-бахилах хлюпает от пота. Боже, как мужчины это выносят! От жары и духоты я была в полуобмороке. Но почти радовалась этому. Факты, добытые мною, не больно хотелось осмысливать ясным рассудком. Томми поехал за одним кроликом. Домой привез другого. Потом Грета умерла, кролик пропал, а у Греты предварительный анализ показал вирус, подобный менингиту. Которым можно заразиться от кролика.

«Но можно и не заразиться, – шепнул голосок сомнения. – Можно ведь умереть и от любви. Или просто от боли».

Вот он, дом Диляры. Она – моя последняя надежда. На то, что удастся что-то узнать о кролике. А заодно – и о Томми.

Земля в садике была взрыхлена – очевидно, здесь недавно посеяли газонные травы и цветы. Рановато – самое начало апреля! По мерзлой разрытой земле прыгали черно-белые сороки. Две крупные серые вороны наблюдали за ними.

Я стояла, не решаясь позвонить в дверь. Рассматривала окна без занавесок со стороны крыльца. На подоконнике за чисто вымытыми стеклами виднелись пластилиновые фигурки, явно вылепленные детскими руками.

Господи, что же делать? А если Диляры нет дома? А если дома – дети? А вдруг там меня поджидает Томми? Дверь открылась. Я узнала Диляру. В жизни она выглядела лучше, чем на фотографии. Кожа была белее, волосы блестели. Она вытерла руки о фартук, глянула на меня без интереса. Еще один безликий мужской кулек.

– Прошу прощения. Я могу вам помочь?

От недосыпа, от нервов, от усталости я не подумала про одну простую вещь. Наш с Томми маскарад. Он был неплох. Можно изменить все: прическу, походку и даже пол. Но голос! Нельзя изменить его настолько, чтобы мужчину можно было принять за женщину, и наоборот. Я молчала, прикидывая, как быстро Диляра заорет, сообразив, что перед ней переодетая в мужчину женщина. Выглянут соседи. Бросятся на помощь прохожие. Кто-то вызовет полицию.

Я молча смотрела на Диляру. Она – на меня.

Яростный стрекот птичьей драки заставил нас обеих обернуться. Вороны дрались с сороками. Топорщились перья, сшибались тельца.

– Ну? Слушаю вас! – Диляра дернула меня за резиновый рукав.

Я смотрела на птиц. Две сороки, две вороны. Две супружеские пары. С одним и тем же супругом некоторые птицы живут всю жизнь. Его или ее. Пока смерть не разлучит их.

– Мы что, так и будем играть в гляделки? – Диляра начала нервничать.

– Простите, – выдавила я.

У нее вскинулись брови: голос женский – из мужского костюма.

И я пошла ва-банк:

– Я по поводу смерти Греты и пропажи кролика. Мне кажется, вы мне многое можете рассказать.

Лицо Диляры помертвело. Она закрыла глаза и выдохнула. В этом выдохе мне почудилось облегчение. Как будто она сбросила какую-то тяжесть.

Я устало привалилась к косяку.

– Подождите меня здесь, – Диляра кивнула на крыльцо. – Возьму куртку.

Я кивнула и бессильно, как тюфяк, опустилась на еще толком не прогретую ступеньку. Стоять сил не было. Сидела и смотрела, как наскакивают друг на друга птицы. Муж с женой – на мужа с женой. Диляра вернулась, села рядом со мной. Мы молчали. Затем она медленно произнесла:

– Я не виновата в ее смерти. Я хотела ей помочь. Все бы для нее сделала! – Диляра выдавила грудной смешок: – Вас Томми прислал?

Хорошо, что за стеклом ей плохо видно выражение моего лица.

– Томми. Да, конечно, Томми. Он здесь?

Диляра посмотрела на меня с легким презрением:

– Нет, разумеется. Томми – умный. По глупости не попадется. Зачем ему сюда идти?

– Это ведь вы помогли Грете его найти?

– Ну да, я разыскала его по генетической карте. Ради Греты я была готова на все. Она – великая женщина.

Птицы дрались. Похоже, вороны побеждали.

– Крупные особи в природе не всегда побеждают тех, кто мельче, – вслух заметила я. – На самом деле побеждает тот, кто яростнее. Кому больше надо. Самые свирепые убийцы среди пернатых наших широт – это синицы. Вы не знали? Маленькие голубые синицы. С такими смешными хохолками.