Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга первая

…«сердце жалостью», будто и не о титане титанов Прометее речь…

…обратим внимание и на другое:

Прометей терпит «нечеловеческие» (не божественные?) муки, но физическая боль равна стыду, боли от стыда. Не подобает свободному греку, тем более Богу, тем более Прометею, терпеть физическое насилие. Это оскорбительно, именно это позволил себе «новоявленный князь».

Вспомним, даже приговорённому к казни Сократу не пришлось претерпеть физическое насилие над телом. Ему позволено было выпить чашу с цикутой в красивой позе мудреца…

«Хор
Да, да, ты твёрд. Тебя взнуздать
Горечь и боль никогда не смогут.
Но рот твой волен чересчур.
Проходит душу ужас пронзительный,
Участь твоя мне страшным-страшна.
Что если море печалей
Не переплыть вовек тебе? Беспощадное, злое,
Несокрушимо жестокое сердце у сына Крона.
Прометей
Знаю, чёрств и суров он. И свой произвол
Почитает законом. Но время придёт,
Станет ласков и сладок, надломлен и смят
Под копытом судьбы.
Этот зычный и ярый погасит он гнев.
Будет дружбы со мной и союза искать…
Поспешит, и навстречу я выйду…

…Вновь многое хочется комментировать, но постараюсь предельно коротко.

Время Эсхила это «золотой век демократии», Афины середина V в. во н. э., и неожиданный в этот период, выпад: «рот твой волен чересчур». Будто время остановилось, и слова эти сказаны сегодня.

Обратим внимание и на признание Прометея:

«погасит он гнев…поспешит, и навстречу я выйду».

Задумаемся над словами Прометея, ещё и потому, чтобы не воспринимать Эсхила как современного публициста.

…признание Прометея

Продолжение той же темы, о которой говорилось выше.

Прометей пошёл против «своих» титанов, понимал, что ушло их время, наступило время олимпийцев. Но преступить через собственное достоинство, он не сумел, и не захотел.

«Прометей
Мучительно рассказывать, мучительно
И промолчать. И то и это стыд и боль.
Когда среди бессмертных распри ярые,
Раздор жестокий вспыхнул и усобицы.
Когда одни низвергнуть Крона жаждали
С престола, бушевали, чтоб не правил Зевс, —
В то время был хорошим я советчиком
Титанам древним, неба и земли сынам.
Но убедить не мог их. Лесть и хитрости
Они надменно презирали. Силою
Прямой добиться чаяли владычества…
…Учила мать,
Что не крутая сила и не мужество,
А хитрость власть созиждет в мире новую.
Титанам это всё я объяснил. Они ж
Скупились даже взглядом подарить меня.
Путём вернейшим, лучшим, я почёл тогда,
Соединившись с матерью, на сторону
Встать Зевса. Добровольным был союз для нас».

…в результате, «чужой среди своих», так и не стал «своим среди чужих»…

«Прометей
…Но за помощь сильную
Богов владыка яростными пытками
Мне отомстил, наградою чудовищной.
Ведь такова болезнь самодержавия:
Друзьям не верить, презирать союзников.
Вы спрашивали, почему постыдно так
Меня калечит. Ясный дам, прямой ответ.
Едва он на престоле сел родительском,
Распределять меж божествами начал он
Уделы, власти, почести: одним – одни,
Другим – другие. Про людское горькое
Забыл лишь племя.

Оставим на время Прометея.

Попробуем реконструировать Зевса, как политика.

…Зевс как политик: искушение Силой

Напомню, о чём уже говорил выше.

Прометей, как и сам Эсхил, оказался «чужим среди своих».

Оказался, не случайно, не по воле обстоятельств, а в результате сознательного выбора.

Понимал, что «новоявленный князь» не будет столь благороден, как многие из его «родичей» титанов.