Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга первая

Перикл был образованным человеком, любил собирать умных людей вместе и участвовать в их беседах. Большое влияние на ораторское искусство Перикла и его умение сохранять спокойствие и хладнокровие в самых сложных ситуациях оказал философ Анаксагор[360]. Но наибольшее влияние на него оказал другой философ, Протагор[361], которого современники называли просто «Ум».

До нас дошло его знаменитое изречение

«человек есть мера всех вещей»,

своеобразный слоган всей греческой цивилизации.

Протагор верил в Разум, который извлёк мир из хаоса и управляет им. Эти идеи стали идеями времени, эти идеи стали идеями самого Перикла, эти идеи позволяют назвать этот век – веком Просвещения.

Слова, сказанные Гегелем[362] о Европейском просвещении: время, когда люди стараются поставить «мир на голову», в полной мере относятся ко времени Перикла.

Время Перикла – это время Анаксагора и Протагора.

Это время Сократа, тогда ещё молодого.

Это время софистов[363], которые способны искусно препарировать мысль и самим удивляться её возможностям.

Это время пробуждения и развития критической мысли и рационализма.

Это время скульптора Фидия, драматургов Эсхила[364], Софокла, Аристофана.

Это время интеллектуальных кружков, прежде всего кружка Перикла, где ведутся философские беседы: эти кружки в полной мере можно признать предтечей будущих европейских культурных салонов.

Если Просвещение «мир, поставленный на голову», то это не только мысли, но и среда, атмосфера, где главенствует «голова».

В древнегреческом (афинском) варианте именно Перикл средоточие и движущая причина всех этих начинаний и самой этой атмосферы.

Наконец, не побоимся это слова, это время гетеры Аспазии, слава о красоте, уме и красноречии которой, распространилась по всей Греции, и с которой связаны принципиально новые взаимоотношения между мужчиной и женщиной.

Несомненно, Перикл верил в возможности демократии, верил, что только участие граждан в общественных делах способствует общему благу. Перикл продолжал совершенствовать демократические реформы своих предшественников, Солона[365], Клисфена[366], Эфиальта[367], других. Уже до Перикла были отменены имущественные ограничения законодательства Солона в отношении избрания на государственные должности. Перикл пошёл дальше, он ввёл систему денежных вознаграждений за любое участие в общественном управлении.

Логика Перикла была простой, люди теряют время, многим из них нужно зарабатывать на хлеб, поэтому любая общественная работа должна оплачиваться. Об этом его новшестве до сих пор спорят, и этот спор выходит за рамки Афинского полиса того времени.

Благодаря новому закону, участвовать в судебных заседаниях могли даже самые бедные граждане. Плата была весьма скромная, 2 обола в день, но на них можно было купить целую ячменную лепёшку, сушёную рыбу, и почти вдоволь оливок. Или, по вкусу, два литра вина или, румяна и белила для одного актёра. По нашим современным представлениям очень скромно, но ведь греки и жили очень бедно. Порой впроголодь. Каждой весной, когда организм человека слабел, многие просто умирали от голода. Поэтому ячменная лепёшка – это совсем не мало. Для сравнения носильщик за день получал 4 обола, а члены Совета получали 5 оболов. Исполнявшие должность пританов – высокая государственная должность – получали доступ к бесплатному обеду в Пританее. По тем временам, обеду совсем не скудному. Поэтому Сократ, который «приговорил» себя к бесплатному обеду в Пританее, был, с позиций обыкновенного греческого обывателя, вызывающе нагл.

А спорили – в греческие времена и много позже – вот почему.

Во-первых, здесь 2 обола, там 2 обола, можно совсем не работать. Опасная привычка.

Приведём сначала компетентное мнение Плутарха:

«Перикл приучил народ к получению вознаграждения, вследствие этой дурной привычки народ из скромного и работящего, под влиянием тогдашних политических мероприятий, стал расточительным и своевольным».

Ему вторит Сократ в диалоге Платона «Горгий»:

«Скажи мне, через Перикла афиняне стали лучшими, или утверждают противное, – что они испорчены Периклом? Ведь я слышал, будто он сделал афинян ленивыми, робкими, болтливыми и жадными к деньгам, потому что первый установил давать за службу жалованье».

Почти аналогично мнение Аристотеля[368]:

«Перикл сделал афинян ленивыми, робкими, болтливыми и жадными к деньгам и стал виновником нравственного разложения, так как об избрании всегда хлопочут не столько порядочные люди, сколько случайные».

Не могу удержаться, чтобы не дать слова «самому длинному языку в Элладе», саркастичному и язвительному Аристофану. Он не рассуждает, не делает никаких выводов, просто смеётся, издевается, над свободным гражданином, который после заседания в суде, принёс домой «общественное вознаграждение».