Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга первая

А в недавней Российской театральной постановке «Троила и Крессеида» Шекспира[339], Елена стала грузной развалиной с дребезжащим голосом и застывшим от порока лицом

…не будем ополчаться на карнавальные утехи режиссёра, но что до них Елене Прекрасной…

Западная интеллектуальная мысль продолжает истощать себя, рассматривая онтологию Женщины как преодоление монологизма Бога-Отца, претендующего на владение Единым.

Сама же женщина-богиня предстаёт сразу в двух ипостасях, женщины-матери, непорочной девы Марии, и Елены Прекрасной, земного воплощения Афродиты-Венеры.

Но дальше, новые барьеры и новые пределы.

Можно убить Бога, можно перестать относиться к Эроту как к пороку но всё равно придётся, используя афоризм Ларошфуко[340], признать, что Елена Прекрасная, подобно солнцу и смерти, не даётся пристальному взору.

Несмотря на продолжающееся «истощение», странным образом, все интерпретации Елены Прекрасной

…за исключением, пожалуй, уныло-морализаторских…

возвращаются к некоторому исходному образу или, говоря иначе, к некоторому исходному вопросу.

Могут меняться обличья Елены, – богиня, царица, жена, любовница, героиня, чародейка, целительница, блудница, колдунья, лицедейка, женское чудище, патрон женской инициации, вечно сияющая звезда, – но, подобно капле ртути, она всегда остаётся цельной, как бы её не дробили.

По Еврипиду[341] Елену убивает Орест, считая, что за это убийство ему простят убийство матери, но труп Елены таинственно исчезает. В финале же появляется Аполлон и сообщает, что похитил Елену здоровой и невредимой, отныне она будет сидеть рядом с Герой и Гебой, улыбаясь смертным с неба.

Может быть, в этом основная разгадка:

Елена Прекрасная, прежде всего, богиня, даже в качестве царицы, жены, любовницы, и пр.

А отсвет богини Елены Прекрасной, отсвет звезды Елены Прекрасной, падает на всех женщин, которые способны нести в себе её частицу в самых трудных обстоятельствах жизни.

Елена Прекрасная продолжает олицетворять собой женское начало как в сакральном, так и в мирском его проявлении.

Нам неведомо, что совершала настоящая греческая царица позднего Бронзового века, но в западной культуре Елена стала вместилищем мужских фобий перед непостижимостью Женщины.

И no-прежнему кажется, что она неприступна, и просто смеётся над ними.

Только и остаётся, последовать примеру мудрого старца Гомера, и подробно описывать кресло богатой работы, мягкий ковёр, волнистую шерсть пурпурного цвета.

В заключении, стихи Осипа Мандельштама[342], которые говорят сами за себя.

Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочёл до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.

Как журавлиный клин в чужие рубежи —

На головах царей божественная пена —
Куда плывёте вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?

И море и Гомер – всё движется любовью.

Кого же слушать мне? И вот, Гомер молчит,
И море чёрное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.

Перикл и Аспазия: история гражданского брака

…несколько предварительных замечаний к «Периклу и Аспазии»

О Перикле[343] и Аспазии[344] можно писать романы, ставить спектакли, снимать фильмы. Удивляюсь, что их так мало, и что они не стали художественным событием. А ведь речь идёт не о мифологических сюжетах, а о том, что в той или иной степени стало происходить между мужчиной и женщиной только в новое и новейшее время.

И самое принципиальное. Жён в Древней Греции было множество, практически у каждого взрослого мужчины. Сидели в гинекее, не высовывали голову. Только может быть по праздникам, участвуя в праздничных ритуалах.

Аспазия была женой, что было новым для того времени. В то время никто этого не понимал, даже Перикл с Аспазией. Все вокруг чувствовали, здесь что-то другое, так не должно быть, но что именно, тогда никто знать не мог.

Одним словом, эта история, как ни одна другая из античных сюжетов, с полным основанием включена в настоящую книгу.

ОН

Его звали Перикл.

По-гречески его имя означало «окружённый славой». Он был самым знаменитым человеком в Афинах середины V в. до н. В один из самых блестящих периодов не только в истории Афинского полиса, но и в истории мировой цивилизации.

«В этом городе слава твоих предков будет жить в веках, потому что они изгнали тиранов» – наставляли юного Перикла.

Зрелый Перикл продолжил эту славу. Он стал подлинным архитектором «золотого века демократии», который позже стали называть просто: «век Перикла»