Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга вторая

Вопрос в том, интенсивность нашего жизненного переживания может ли быть гарантией того, что случится мысль, образ, любовь, любое прозрение. Случится, следовательно, перестанет быть случайной.

Иными словами, найдёт ли нас при этом провидение. Не уверен. Исходные предпосылки обязательны, чтобы случилось, а случится или нет, никому неведомо.

По крайней мере, я не могу об этом судить.

Древние греки сказали бы, боги сами находят человека, чтобы войти в него, впорхнуть в него, стать самим этим человеком, в минуты его триумфа (предельной интенсивности), и непонятно это триумф самого человека или бога.

Вспомним героя Диомеда из «Илиады» Гомера[496]. Случается сражение,

…скорее всего не любое сражение, в котором участвует Диомед…

в котором Афина[497] «пламень ему от щита и шелома зажгла неугасный», «трепетать ему не велит».

Когда он мчится на своей колеснице и кричит «Я люблю тебя Афина!», то можно сказать они, Афина и Диомед в экстазе

…древнегреческое слово не только по смыслу, но и по степени эмоциональности, по «интенсивности переживания»…

сливаются воедино. Точно также как сливаются с Афродитой[498] воедино прекрасные, но смертные, герои-любовники.

Когда Марго Фонтейн встала на пуанты, создала себя заново, когда сумела дойти до немыслимых пределов «интенсивного переживания», случилось со-бытие. Богиня танца впорхнула в неё, стала самой Марго Фонтейн.

Но время брало своё. Богиня танца давно выпорхнула, чтобы искать очередную жертву-не жертву, а балерина продолжала танцевать. Люди стоя аплодировали уже не великой балерине, а старой женщине, которой до преклонных лет удаётся стоять на пуантах. Как пресыщенная толпа в римском Колизее[499] при виде крови гладиаторов.

Великая балерина понимала, что стоит за нездоровым интересом зрителей, но она вынуждена была продолжать выходить на сцену и надевать пуанты на больные ноги.

Марго Фонтейн призывала не относиться к жизни серьёзно. Наверно «жизнью» называла время жизни, когда она не стояла на пуантах. Но однажды она сама нарушила этот принцип. Когда решила, что сможет родить ребёнка от того, с кем смогла разделить свой великий танец.

Кто посмеет бросить камень в великую женщину, за её великую иллюзию. А разве во всём остальном не была она столь же простодушной и наивной. Может быть, это и было продолжением её величия.

Но время – добавим и природу – не обманешь. Как это не печально признавать, у этого мужчины и у этой женщины не было шансов родить здорового ребёнка. Даже если этот ребёнок был ребёнком любви.

Сумел ли я, хоть в какой-то мере, раскрыть смысл того смутного видения, того мерцания (любые слова здесь условны), которые просвечивают для меня в судьбе Марго Фонтейн как со-бытии. Вряд ли.

Сказал так, как сказал, не умея додумать эту мысль до конца.

…последняя роль Марго Фонтейн

Последняя роль Марго Фонтейн была в полном смысле слова «небесно-земной».

Её невестка рассказывает:

«Она хотела ехать в Панаму, чтобы её похоронили вместе с Тито. Когда мы уже были в аэропорту, её падчерица рассказала всем кто она такая. А это была уже крошечная старушка, совсем миниатюрная, не знаю, сколько она весила. Она сказала закрой мне лицо, я обернула шарф вокруг её лица, чтобы её никто не узнал. Мы сели в самолёт и падчерица Марго сказала какой-то девице, что у Марго рак, мы забираем её домой. Я подумала, только подойди поближе, я убью тебя. Я всё время закрывала её лицо, а люди проходили по проходу стараясь разглядеть её.

Она знала, что умирает, и двигала руками как в танце. Может быть, это и был для неё конец жизни. Её жизнь закончилась танцем».

Движением руки.

Март-сентябрь 2014

Опус восьмой. Отелло, венецианский мавр: тендерная версия

…классика, способная меняться вместе со временем

Существует бесчисленное множество постановок трагедий Шекспира (комедии вынесем за скобки), «Отелло» в том числе. В текст вносят изменения, меняют время и место действия, добавляют новых персонажей и новые сюжетные ходы, предлагают новые и новые версии.

Классика на то и классика, что способна меняться вместе с изменением времени, с появлением новых подходов и новых концепций.

Канонический текст может и должен существовать, а в остальном ничего запретного. Классика на то и классика, чтобы суметь сохранить себя, не прячась в свой кокон.

Мою вольную версию условно можно назвать «Отелло в тендерном ракурсе». «Гендерный век» имеет свои права на классику, как и всякий другой, просветительский, галантный, романтические, прочие.

«слишком доверчив»?

Широко известно изречение А. С. Пушкина, «главная трагедия Отелло не в том, что он ревнив, а в том, что он слишком доверчив!»[500]. Эта кажущаяся разгадка, на самом деле таит в себе множество вопросов.

Слишком доверчив?

Как возможна такая доверчивость в условиях реальной жизни?

Он что с луны свалился, его всю жизнь окружали одни ангелы?