Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга вторая

В «высокоморальной» голове Отелло сложилась модель поведения Дездемоны на все случаи жизни, и он уверен, она не переступит границы такой модели. Назовём это «доверчивостью» или как-то иначе, посочувствуем Отелло, или, если всё-таки речь о трагедии, ужаснёмся догматизму его представлений о человеке вообще, о женщине, в частности…

Мудрый Яго, знающий людей, почти как Мефистофель[503]…

Обратим внимание на слова Яго, злодей, злоумышленник, но, как выясняется, умный человек, что-то в людях, в человеках, понимает.

Вот его перлы:

«Каждый из нас – сад, а садовник в нём – воля»,

«Если бы не было разума, нас заездила бы чувственность. На то и ум, чтобы обуздывать её нелепости».

Вот его философия жизни:

«Я ненавижу мавра. Сообщают, Что будто б лазил он к моей жене. Едва ли это так, но предположим. Раз подозренье есть, то, значит, так».

И призыв к действию:

«Начну Отелло на ухо шептать, Что Кассио хорош с его женою.

Достаточно взглянуть: манеры, стан,
– Готовый, прирождённый соблазнитель.
Мавр простодушен и открыт душой,
Он примет всё за чистую монету».

Есть над чем поразмышлять.

Кто будет спорить, «раз подозренье есть, то значит так», принцип не из лучших, но злоумышленник не преминет этим воспользоваться.

Тем более, злоумышленника, который нашёптывает на ушко, не надо искать на стороне, он сидит в каждом из нас и нашёптывает, нашёптывает.

Стоит только разуму не суметь обуздать различные «нелепости» (назову их «тараканами»), которые непременно заводятся в голове, и заявляют о себе при случае и без случая, можно невольно разрушить и свою жизнь, и жизнь своих близких.

…питательная почва для злоумышленников вовне и внутри нас самих

Яго говорит о «нелепостях чувственности», но, на мой взгляд самая большая «нелепость», которая отравляет жизнь не одного мужчины:

право собственности на «свою», «собственную» женщину, жену.

Вот где питательная почва для различных злоумышленников от упёртых моралистов до откровенных проходимцев. В новое время, в новом фильме, мужчина даже сочтёт, что имеет право на «фантазии» в сознании и подсознании «своей» жены, что кончится для него крахом.

…подсознание, дискурс нового времени, и старый-престарый атавизм, «моя женщина» органично соединились в этом фильме, в некоторых сценах отсылающего нас к архаическим ритуалам…

Об этом фильме чуть позже, в отдельном опусе[504].

Яго прав, когда уподобляет нас саду, в котором садовник – наша воля и наш разум, понимающие, что не только «сон разума», но и «сон воли», рождают чудовищ.

Но если вы заявляете, что уверены в другом человеке как в самом себе, если ваши моральные принципы непоколебимы, то разве мы не вправе считать, что деревья и цветы в вашем саду искусственные и можно прекрасно обойтись без садовника (без воли и разума).

Червоточина в душе Яго не требует особых обсуждений, сам Яго не стал бы отрекаться, но разве нет у нас оснований назвать червоточиной, право одного человека замуровать другого человека в искусственном саду своих закостеневших «высокоморальных» принципах.

Не страшен ли подобный, искусственный сад в душе и в поступках человека.

И не лучше ли сотни сомнений, сотни подозрений, которые приходят, но не поселяются навсегда в душе, если человек, как человек думающий способен «обуздать любые нелепости».

Яго как шут…

Кассио считает, что Яго «режет начистоту», поскольку «человек военный, а не учёный», этим объясняются его откровенные разглагольствования о женщинах. Но, на мой взгляд, дело совсем в другом. Яго человек карнавальный, он шут, клоун, в этом его функция, его миссия, если хотите, в этом его обаяние.

Прислушаемся к его словам и не забудем, что Шекспир никогда не был сатириком, у него бок о бок идут высокое и низкое, печаль и веселье, плач и смех.

Яго не делает секрета из своего идеала женщины.

«Та, что без самохвальства хороша,
Учтива, краснобайством не греша,
Со средствами, но денег не мотает,
Всё б взять могла, но нужным не считает,
Самолюбива, но смиряет гнев,
Собой в любое время овладев,
Та, что притом совсем не так невинна,
Чтобы с трескою спутать лососину,
К которой не проникли в тайники
Напрасные искатели руки,
Достойна, если только есть такая…»

В присутствии жены, Эмилии, и Дездемоны, Яго вслух рассуждает: