Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга вторая

…есть ли «красная черта» для психиатрии и психиатров?

Самым драматичным в судьбе Дженет Фрейм следует признать семь лет, проведённых в психиатрических клиниках, с диагнозом «шизофрения».

Её долго «лечили», она перенесла 200 сеансов электрошока, каждый из которых, по её словам, страшнее смерти, но ничего не «помогало», она осталась такой же, какой была до лечения. Её уже собирались подвергнуть лоботомии, чтобы она окончательно стала такой же, как все, и только литературная премия, полученная за сборник рассказов «Лагуна», удержала врачей от операции.

Много позже, когда она уже будет многое знать про «шизофрению», когда прочтёт, что эта болезнь неизлечима, когда с удивлением узнает, что такой же диагноз был у Ван-Гога[672], у других великих, много позже, у другого психиатра, мудрого человека, она узнает, что ей поставили неверный диагноз, что нет и не было у неё никакой шизофрении. Вот тогда, она с грустью признается, признается самой себе, что правда оказалась более страшной, чем ложь.

Что она имела в виду? Жаль этих лет, отнятых у жизни, и лучше было оставаться в неведении? Или что-то другое?

Может быть, стоило ей поблагодарить провидение за эти семь лет в психиатрической лечебнице и 200 сеансов электрошока. Вот и поэт признался «живёшь, и болью дорожась»[673], а другие, великие, мудрые убеждены, писатели (не только писатели, но о них сейчас речь) должны своими страданиями дорожить. В конце концов, опыт жизни в психиатрической лечебнице, стал основой романа Дженет Фрейм «Лица в воде».

Но почему же, Дженет Фрейм, так ужаснулась правде? Может быть, она, каждый раз, вспоминала о боли, телесной боли, которая пронизывала её живое тело тогда, и не проходит до сих пор?

Не буду спорить, пусть правы все эти великие и мудрые, но всё равно считаю, слишком высокая цена за творчество, за прозрение, сентенция «всё в руках Господа», не по мне, не могу, не хочу, давать Ему таких прав, таких преференций. Жизнь, в её каждодневности, будничности, растворённая в теплоте микромгновений, значимее, значительнее того, что о ней напишут, никакой высокий текст не может искупить страдания и потери, которыми он оплачен.

…пишу о Дженет Фрейм, думаю о себе, о своём ангеле, и о том, что произошло со мной, с моими близкими, в мае 2014 года. Вот и мне, для поддержки, сказали, что боль утраты даст импульс моей работе. Я ничего не ответил, только ужаснулся, и этот ужас только мешает мне работать…

А что если Дженет Фрейм не стала бы известным писателем, не получила бы литературную премию, разве она была бы другой, Конечно нет, точно такой же нескладной и бесхитростной, такой же «рыжий клоун», просто выяснилось бы, что не талантлива, разве так не случается, пишет, не может не писать, но всё пресно, не перетекают страдания в текст, что тогда сказало бы провидение, что тогда сказал бы сам Господь Бог. Ведь тогда не осталось бы никаких увёрток, другая правда затмила бы всё остальное, попал сюда, уже не выйдешь, пациент до конца жизни, с этим пришлось бы смириться, и если, подобно Дженет Фрейм, не можешь это в присутствии других, неловко, стыдно, тебя просто засмеют, подумаешь «образованная», другие могут, а она не может, здесь все одинаковые, все психи, и насильно усадят тебя на унитаз.

Как быть в этом случае?

Что если ты действительно больше не выйдешь отсюда, и не окажется у тебя мудрого отца, который однажды скажет, всё, баста, мать в своё время дала согласие, что же, что было, то прошло, никуда тебя больше не отпущу, ты моя дочь, я решаю, никакого дурдома, там ты действительно станешь «психом».

Одним словом, не могу не задуматься, откуда выросла эта психлечебница, эти психлечебницы, где не лечат, а калечат, в которых главенствует принцип «прокрустово ложе» для всех, всех выровнять по одному шаблону, и не только в авторитарных странах, где таким способом продолжают расправляться с инакомыслящими, в нормальных, цивилизованных странах.

Кто их придумал? С какой целью?

Позволю себе процитировать свою давнюю статью (2007 год), в которой апеллирую к М. Фуко[674]: