Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга вторая

Для Дженет это стало буквально глотком свежего воздуха, смотрела на себя в зеркало и всё повторяла, «вы талантливы», «вы талантливы», будто пытаясь разгадать, где прячется талант в её теле, таком нескладном и неказистом. Так вот, этот молодой педагог литературы, с носками помидорного цвета, после прочтения «Автобиографии», решил, что эта Дженет, «не совсем нормальная» (хорошее выражение?!), нормальные люди не бывают такими искренними, не могут так откровенно признаваться в том, о чём признаваться не принято, разве можно признаваться в том, что проглотила целую пачку таблеток аспирина, так ведь и умереть можно, разве следует нормальному («нормальному»?!) признаваться во многом другом, да и ведёт себя как-то странно. Вот тогда, совершенно искренне, из самых лучших побуждений,

…которые известно куда ведут?![683]…

решил, что для пользы Дженет, для её же пользы, следует ей «отдохнуть» и полечиться.

Поделился своей мыслью с коллегами, сплошь мужчины.

Те поддержали…

…грёзы, которые никогда не сбудутся

Через годы, проведённые Дженет Фрейм в психиатрической лечебнице, так просто не переступишь. Но Дж. Кэмпион не собирается фетишизировать страдания, не собирается драматизировать то, что произошло с Дженет Фрейм. Мир таков, какой он есть, глупо в нём разочаровываться. Принцы и принцессы в этом мире только грезятся молодым девушкам, или их не было никогда, или точно, никогда уже не будет.

Остаётся смириться?

Пожалеть молодых девушек, грёзы которых никогда не сбудутся? Не совсем так.

И не об этом разочаровании сняла свой фильм Дж. Кэмпион.

Есть изящная притча о Чжуан-Цзы[684] и бабочке.

Чжуан-Цзы приснилась бабочка. Он проснулся и подумал, я Чжуан-Цзы, которому приснилась бабочка, или я бабочка, которой продолжает сниться Чжуан-Цзы?

Кто знает, а может быть, они одновременно снятся друг другу?

Кто знает, а может быть, не только молодым девушкам снятся принцы и принцессы, а принцам и принцессам снятся молодые девушки?

Конечно, в наше рациональное время, никто всерьёз не воспримет мои рассуждения о снах бабочек или принцев и принцесс, метафора, в лучшем случае, изящная метафора, не более того. Но может быть, подобные метафоры как раз и нужны для того, чтобы мы поверили в «невидимую сторону Луны».

Чтобы мы со всей серьёзностью понимали, что грёзы молодых девушек не только иллюзия, не только самообман, нечто большее, и от того, насколько будут реконструироваться эти «грёзы» от века к веку, от поколения к поколению, в значительной мере зависит самочувствие, следовательно, и выживание человека.

…мать, которая смогла сохранить свои грёзы

Вот несколько фотографий в фильме. Остановившееся, запечатлённое время: мать, её сын, четыре её дочери.

Мать из тех женщин, про которых можно сказать, наседка или рабочая лошадка. С небольшими поправками на эпоху, сословие, нравы, прочее, типичная мать для всех времён, для всех народов, в прошлом, в настоящем, скорее всего, в будущем.

Муж часто так и будет к ней обращаться, только меняя интонацию: женщина.

Но есть один важный смысловой нюанс, который вносит важную коррекцию в эту типичность: отсвет тех самых «грёз». Насколько «типичная мать» позволяет реконструировать эти «грёзы», насколько сама становится их проводником.

Можно посочувствовать матери Дженет Фрейм, что за жизнь, голову некогда поднять, монотонная работа изо дня в день, из года в год. А можно порадоваться за неё, есть семья, в которой сохранился остов, в которой сохранилось тепло, не всем выпадает такая удача.

Вот Дженет предложит, пойдём на лужайку, посидим, кто тебя просит быть рабочей лошадкой, но она, возможно обрадовавшись предложению дочери, не решится просто посидеть, не привыкла быть праздной. Жизнь её не баловала, это точно, у сына эпилепсия, случаются припадки, когда только она одна не теряется, две дочери погибли в самом возрасте на выданье, когда не стало второй, когда и вторая утонула, только и смогла сказать, «вот и второй нет», чтобы вернуться к своей каждодневной, монотонной работе.

Безропотно согласилась поместить Дженет в психиатрическую лечебницу, даже на лоботомию дала согласие, то ли сопротивляться не привыкла, то ли врачам доверилась, то ли сама, нутром, понимала, Дженет не такая, как остальные девушки её возраста. Хорошо, что судьба распорядилась иначе, да и муж, хоть и с опозданием, вмешался, не отпустил больше Дженет.

Так считать ли её несчастной, какая молодая девушка в своих грёзах согласится на подобную судьбу?

Зависит от того, что считать главным в жизни. Вот Дженет стала известным писателем, в их семье о подобном и не помышляли, разве этого мало. Но главное не в этом, что ей, матери, до известности, лучше бы её дочь избежала этих страшных сеансов в психиатрической лечебнице, за которые и сама она в ответе. Главное не в этом, жертвенность, страдания, ничего не искупают, главное в другом.