Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга вторая

Встреча Мартина Хайдеггера и Ханны Арендт: Фрайбург, 1950 год…

В начале 1950 года Ханне Арендт предстояла поездка в Европу в качестве исполнительного директора организации под названием «Еврейская культурная реконструкция»[800]. Цель организации была в том, чтобы передать прежним владельцам культурные ценности, отнятые у них нацистами.

Ханна сочла необходимым (мост?!) проехать через Фрайбург, чтобы встретиться с Хайдеггером. Она желала этой встречи и боялась её.

Когда незадолго от отъезда подруга Ханны спросила её, радуется ли она поездке во Фрайбург, она ответила: «дорогая, чтобы «радоваться» Фрайбургу, нужно обладать чертовским мужеством – а у меня его нет».

Её признание ничего не означает, она была мужественной женщиной,

…мужественная женщина также естественно как женственный мужчина…

но она была женщиной, она была человеком, она могла позволить себе быть слабой, сомневающейся, растерянной.

Она не могла не бояться этой встречи, ведь она не могла не понимать, что в политическом смысле Хайдеггер относится к её преследователям, и после встречи с ним она может утратить своё душевное равновесие.

Когда она говорила в письмах о своей «гордости», по существу она пыталась скрыть свой страх вновь подпасть под чары Хайдеггера. И как можно судить по её письмам после встречи в 1950 году, «чары» сразу же стали на неё воздействовать. До поры до времени.

В письме к Хайдеггеру Ханна назовёт эту встречу «оправданием всей моей жизни», но через некоторое время напишет своей подруге, «он не понимает, что всё это было 25 лет тому назад, что он не видел меня больше 17 лет». По её мнению Хайдеггер стоял в её комнате как побитая собака, и происходящее казалось ей трагикомедией.

Ханна не противоречит себе ни в первом, ни во втором случае. Просто она человек и в ней могут возникнуть различные настроения.

Встретились они в рецепции отеля во Фрайбурге в феврале 1950 года.

Хотя и договаривались о встрече, встретились спонтанно.

Хайдеггер, придя в отель, послал ей письмо, но не стал дожидаться ответа, и неожиданно попросил сообщить ей, что он внизу. Не трудно предположить, что у Хайдеггера были свои колебания, но он был мужчина, он был уверен в себе, и не пристало ему проявлять нерешительность.

Ханна спустилась в рецепцию, и они встретились. Впервые через двадцать лет.

Но здесь и сейчас многое для них оказалось иным.

Женщина, теперь уже не столь юная и не столь наивная, была замужем, она понимала, что её муж способен проявить необходимую деликатность, но не хотела злоупотреблять его деликатностью.

Мужчина решил, что он способен принять решение, которое с радостью (?!) примут обе женщины, на то он и мужчина, чтобы принимать решение, в том числе и за женщин.

Так начался новый этап их взаимоотношений, который по праву называют «осенними». В отличие от «весеннего» этапа встреч было намного меньше, но были письма, которые позволяют судить о том, что эти двое, несмотря ни на что, вновь были готовы к интенсивным отношениям. Хотя и no-другому настолько насколько осень отличается от весны.

Но в этой «осени» в «высокое» стало проникать пошлое.

Свидетельство того что мужчине, чтобы о себе он не думал, не хватило мужества пройти по мосту, под которым разверзлась бездна.

…два замечания к использованию слова «любовь»

Позволю себе несколько замечаний.

Как мог заметить внимательный читатель, в этом опусе я практически не использую слово «любовь», предпочитая слово «высокое». Основная причина этого в том, что слово «любовь» нередко употребляется в «готовом» виде, как нечто завершённое. Соответственно, признаётся, что «любовь» между Мартином и Ханной, могла притихнуть, спрятаться, вспыхнуть с новой силой, но во всех случаях, она нечто «готовое», или она есть или её нет.

На мой взгляд то высокое, что происходит межу мужчиной и женщиной, не вмешается в одно слово. Аналогии всегда хромают, но, тем не менее, можно провести аналогию с тем, что у северных народов нет слова «снег», но есть различные слова, связанные со «снегом».

Можно сказать, что «осень» Мартина и Ханны продолжение их «весны», а можно сказать, что это совершенно новое, уникальное явление, которое не сводится к предыдущему.

У сербской поэтессы Десанки Максимович[801] есть стихи о том (цитирую по памяти) какое щемяще-грустно-нежное чувство могут вызвать первые седые волосы или первые морщины любимого человека. И кто знает, может быть это щемящее-грустно-нежное чувство трудно свести к предыдущей, более монотонной, более обыденной их жизни. Может быть, в нём больше присутствия.

Можно в равной степени сказать, что фильм М. Ханеке «Любовь»[802] о «любви» двух старых людей, которая возникла в преддверии смерти женщины, или о «любви», которая стала продолжением того, что происходило между мужчиной и женщиной в молодости. А можно сказать, что «любовь» возникла именно там и тогда. И кто может сказать, в каком из этих вариантов больше присутствия.