Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга вторая

«Не успел Муслим закончить этот дом, поставить крышу как грянула война. Всех мужчин забрали на фронт. Забрали Муслима и дядиного сына.

Дядин сын погиб на фронте, а Муслим вернулся. Вернулся одним из первых.

Многое в селе изменилось. Но, прежде всего, изменились женщины.

Когда-то, казалось, они не вмещаются в своё платье, казалось, их молодые тела вот-вот разорвут платье, и выставят себя напоказ.

Теперь всё было по-другому. Между телом и платьем возникла пустота. Пройдут месяцы, годы, и эта пустота постепенно начнёт заполняться. У одних самим телом, у других тоской, болью, у третьих радостью, весельем, мужанием сына, свадьбой дочери…

Но сейчас эти женщины таскали эту пустоту с собой, с этой пустотой ходили, садились, вставали.

Дядина дочь была в том же платье, в котором была до войны. Тогда оно казалось ей узким, тогда она в него не вмещалась, когда выполняла работу по дому, казалось, платье вот-вот разорвётся. Теперь у дочери дяди, как и у других женщин их села, между телом и платьем была пустота. Пустота, которая уже никогда не заполнится. У других женщин может заполниться, у неё нет.

На встречу с Муслимом пришло много женщин. Дверь без конца открывалась и закрывалась.

Дяди Муслима и его жены уже не было в живых. Жена умерла в тот же год когда получила похоронку на сына. Дядя Муслима умер через несколько месяцев после жены.

Говорят в тот год был суровый мороз, дядя Муслима простудился, так и не смог согреться.

Осталась только дочь. В том же платье, теперь залатанном-перелатанном.

Дядина дочь постелила скатерть, принесла еду. Муслим поел, вспомнил забытый вкус хлеба этого села, вкус воды этого села. Успокоился, заговорил, рассказал о том, что с ним произошло за эти годы.

Только никак не осмеливался спросить: «а что стало с той невестой, с женой дядиного сына?!..»

Но спрашивать не пришлось. Открылась дверь, вошла она сама.

Приветливо улыбнулась, села.

Она совсем не изменилась, та же походка, те же волосы до плеч, та же улыбка на губах. Своей походкой, волосами до плеч, улыбкой на губах, она вдруг заполнила всю комнату.

И с той же улыбкой на губах подошла прямо к Муслиму:

– Добро пожаловать, братец Муслим! Да не покинешь ты никогда больше свой дом!..

Какой дом? О каком доме идёт речь?

Она что смеётся над ним?

Какое он имеет отношение и к тому дому, в котором живёт она, и к дому, в котором живёт дядина дочь.

Наступила ночь. Все разошлись. Остались они втроём. Невеста, сам Муслим, дядина дочь.

Говорить им было не о чём. Они сидели в свете лампы, молча смотрели друг на друга. Нефть в лампе заканчивалась, лампа светила всё слабее и слабее, начала коптить.

Муслим устал с дороги, ему хотелось спать. Однако где он должен был лечь спать? В каком доме?

Муслим подумал, может быть дочь дяди с невестой пойдут спать в дом невесты, а он останется здесь. Или они останутся здесь, а Муслим переночует в доме невесты.

Но стоило ему подумать об этом, как невеста встала:

– Уже поздно, братец Муслим, я пошла. Да и ты устал с дороги, ложись, отдыхай.

Но дядина дочь даже не сдвинулась с места. Она сидела на месте и пристально смотрела на Муслима. Только сейчас Муслим вспомнил, что она за весь день не проронила ни слова. О чём бы Муслим не спрашивал, отвечали другие женщины, словоохотливой оказалась невеста, а дядина дочь всё время молчала и смотрела на Муслима.

Может быть, она и не смотрела вовсе на Муслима, просто спала, сидя на месте. Глаза были открыты, но зрачки неподвижны, будто в каждый зрачок вбили ржавый гвоздь.

Муслим почувствовал, что у него пересохло в горле:

– Вода у тебя есть?

Дочь дяди ничего не ответила. Муслим знал, что ведро с водой обычно стояло у порога.

Муслим вышел за порог. Ведро стояло на месте. Но воды в нём не было.

Муслим вышел из дома.

В доме невесты горел свет, но Муслиму не хотелось обращаться к невесте за глотком воды.

Он вышел за ворота дома и пошёл по селу.

Была лунная ночь. Всё село спало. Нигде не горел свет, не лаяла ни одна собака. И собаки спали.

Не спала только река этого села.

Муслим пошёл на звук реки, вышел из села, спустился к реке. Сначала умылся в реке, потом напился, набрав воды в ладони.

Был месяц май, но воздух ещё не прогрелся, да и вода в реке была ледяной. Муслиму стало холодно, он отошёл от реки, вновь стал возвращаться в село.

Всё село спало. Спали женщины и дети, спали кошки и собаки. Лунный свет падал на окна домов.

Муслим вернулся в дом дяди, вошёл во двор. Во дворе никого не было. Только в середине двора, под тутовым деревом, на землю был брошен очень старый, полинявший матрас.

Этот матрас был знаком Муслиму. До войны он спал на нём, он вырос на этом матрасе.

Муслим вырос, а матрас остался всё таким же. И тогда он был ему маленьким, сейчас только и достанет, что до спины.

Что же спасибо и за это. Ты сирота, дядина дочь сирота, невеста сирота, не дом, а сиротский приют!..