Мужчина, который забыл свою жену

Очень трудно было сосредоточиться, потому что я все время пытался разглядеть, не идет ли Мэдди.

– Как я уже говорил, боюсь, миссис Воган удивительно безрассудна, – комментировал адвокат один из пунктов, вызывающих разногласия, тот, что касался финансового договора.

– Ну, у всего есть другая сторона, – заметил я. – В смысле, ее адвокат, вероятно, то же самое говорит обо мне.

Похоже, мой комментарий его обескуражил.

– Знаете, мистер Воган, должен сказать, ваша позиция стала много мягче.

Гэри забеспокоился, что мое поведение может вызвать подозрения.

– Поскольку развод так близок, ты уже готовишься к следующим психологическим стадиям, да, парень? Ну там прощение, примирение, сотрудничество… В точности как в книжке «Развод для “чайников”».

– Не читал, – коротко бросил адвокат. – В библиотеке Оксфорда такой книги не было.

Адвокат так и не представился, поэтому я вынужден был обходиться формулировками типа «как говорит наш коллега »; «возвращаясь к пункту, ранее указанному нашим уважаемым адвокатом». Вдобавок я все еще выискивал взглядом красавицу, с которой разводился, и поэтому весь заковыристый юридический жаргон превратился в простой шум, на котором я время от времени пытался сосредоточиться.

– Итак, про ЭФК все ясно?

– Как? А, ну да, почти… – залепетал я. – А судья не спросит у меня, что это значит?

– Нет! Эквивалентная финансовая компенсация – это техническая мера, означающая, что обе стороны пришли к соглашению относительно выплат в пенсионный фонд.

– Я думал, что…

– Трудность состоит в том, что миссис Воган требует половину.

– Звучит вполне разумно, – радостно объявил я.

Ответное молчание длилось так долго, что я забеспокоился, не добавит ли он к счету дополнительно потраченное время.

– Простите, мистер Воган, но до настоящего момента мы в этом вопросе были абсолютно непреклонны.

– Слушай, ты же практически все платил в пенсионный фонд сам, – опять вмешался Гэри. – И не понимал, с чего это она должна получить половину.

– Но она же занималась детьми, домом, как она могла вносить деньги? Полагаю, ее вклад можно считать нематериальным, разве не так?

– Вот именно на этом и настаивает ее адвокат. Но одна из причин, по которой вы обратились в суд, как раз состоит в том, что вы не согласны с тем, что только что произнесли.

– Не согласен?

–  Категорически. Мы последовательно настаивали, что она вполне могла работать, если бы хотела, но сама совершила свой выбор.

– Да, но это ведь очень трудно, верно? – задумчиво проговорил я, качая головой. – Разве это настоящий выбор? По сути, я имею в виду. Если я напряженно работал – планы уроков, отчеты, собрания, а еще отметки выставлять, доску вытирать… учителя все еще этим занимаются? – возможно, все это лишило ее возможности возобновить карьеру после рождения детей?

Адвокат прижал пальцы к вискам, словно застигнутый приступом дикой головной боли. Его раздражение, судя по всему, нарастало по мере того, как я перешел к обсуждению ранее оговоренной точки зрения по вопросу раздела дома и воспитания детей.

– Я просто считаю, что мы придерживаемся чересчур жесткой и неразумной позиции.

– Это суд, мистер Воган, а не Диснейленд. Либо вы сражаетесь за свои интересы, либо вас уничтожат.

Адвокат утверждал, что нет иной альтернативы, кроме как придерживаться уже выработанной линии, а Гэри повторял, что если я выиграю, то буду выглядеть в глазах Мэдди гораздо более значимо, чем если уступлю. Но меня тревожили некоторые заявления, сделанные мною самим прежним. Дабы удовлетворить мое требование об опеке над детьми, адвокат предложил перевести их в ту школу, где я работал. На этом месте Гэри шумно выдохнул.

– Не уверен, что ты этого захочешь, парень…

Желание вызвать дальнейшие разрушения в детских жизнях казалось неправильным, я не понимал ход мыслей Вогана, который прежде с этим соглашался. Я выяснял все новые подробности о себе, словно очищал луковицу. И чем больше слоев снимал, тем сильнее хотелось плакать.

– Итак, может, пойдем? – предложил адвокат, пока я своими вопросами еще больше не усложнил дело.

Гэри, оказывается, в зал не пускали, поэтому меня одного торжественно сопроводили в сокровенное помещение, где браки приговаривались к смерти.