Мужчина, который забыл свою жену

Глава 20

– Мистер Воган, сэр, а почему вас не было в пятницу? Вы были в сумасшедшем доме, да?

– Вам делали лоботомию, сэр? Или примеряли смирительную рубашку?

– Хватит, Таника.

– Вас поместили в клинику, верно? А там правда стены и потолок обиты поролоном?

– Таника, Дин, вам обоим первое предупреждение. Будете продолжать хамить и отвлекаться от урока – и вам грозит удаление из класса, оставление после уроков и телефонный звонок родителям.

Я изучил официальные документы и надеялся, что мои трудные ученики узнают эти волшебные слова и немедленно изменят поведение.

– А мы ничего и не говорили. Вы, наверное, слышите голоса, сэр.

– Вы серийный убийца, сэр? Поедаете трупы своих жертв?

– Второе предупреждение, Таника!

– Но я не Таника. Вы опять все перепутали. Меня зовут Моника, сэр.

– Это твоя последняя выходка, Таника.

– А вот и нет, сэр, – правила изменили. И теперь нужно получить пять предупреждений, только потом все остальное. Вы, наверное, забыли, когда сошли с ума.

– Сэр, вы закапываете свои жертвы во внутреннем дворе? Вы этим и занимались в пятницу, хоронили труп?

– Если хотите знать, я действительно хоронил кое-кого.

Уже произнося эти слова, я понял, что совершаю ошибку, но гробовое молчание, установившееся в классе, требовало дальнейших объяснений.

– Вообще-то это была кремация. Я присутствовал на похоронах своего отца, удовлетворены? Он долго болел и во время каникул скончался, поэтому в пятницу меня заменял другой учитель, за что я приношу свои извинения.

После этого насмешки прекратились. Ученики, вероятно решив, что Ершик-Воган достаточно исстрадался из-за смерти отца, воздержались от дальнейших напоминаний о психической ненормальности своего наставника. Более того, они вдруг сосредоточились на уроке, отвечали на вопросы и даже записали домашнее задание. Возможно, следует объявлять о семейной трагедии в начале каждого урока? Впрочем, через пару недель рассказов о почивших двоюродных тетушках и прочих дальних родственниках эффект наверняка пойдет на убыль.

Ребята вышли из класса, но Таника задержалась.

– Я, э-э, мне очень жаль, я про вашего отца, сэр. Я вовсе не хотела нахамить или обидеть и все такое…

– Все в порядке, Таника. Вот только… перестань подкалывать меня с моим сумасшествием, а? Я так и не смог толком вспомнить своего отца, а теперь он умер, и у меня действительно есть проблемы с памятью, и иногда это очень тяжело.

Она промолчала, но не двинулась с места.

– Что-то еще?

– Сэр… мой отец умер…

Никогда прежде не видел, чтобы Таника сбрасывала маску наглой самоуверенности, но я чувствовал, что за вызывающим поведением она скрывает страх.

– Мне очень жаль, Таника. Это произошло недавно?

– Нет, мне было три года. Его застрелили.

– Застрелили! – воскликнул я, непрофессионально обнаруживая смятение.

– Это показывали в лондонских новостях. Говорили, что это преступление, связанное с наркотиками, но это неправда. Хотите посмотреть фотографию?

Она уже доставала снимок из пластиковой упаковки, где вместе с фотографией хранились ее проездной и школьная карточка. Фото помялось и выцвело, но сквозь мутную пленку видно было, как маленькая версия Таники стоит рядом с высоким мужчиной, улыбающимся в объектив.

– Очень симпатичный мужчина.

– Это не имело отношения к наркотикам.

– Я верю.

– Так сказали, чтобы всех успокоить.

Группа семиклассников, дожидающихся начала следующего урока, сунулась было в класс, но я прикрыл дверь.

– В каком смысле?

– Если люди видят фото убитого чернокожего, а потом в газетах пишут, что это «убийство на почве торговли наркотиками», все приличные белые граждане думают: «Ну, все в порядке, со мной такого не случится».

Я никогда не замечал у Таники способностей к аналитическому мышлению, но сейчас видел, что смерть отца волновала ее гораздо больше, чем падение немецкой марки.

– Да, потерять отца в три года гораздо тяжелее, чем в моем возрасте. Не представляю, что тебе пришлось пережить.

Теперь она смотрела мне прямо в глаза. Никакой тоски, никаких эмоций, но я понимал, откуда появилась жесткая броня, превратившая ее в главную задиру в классе.

– Таника, ты помнишь, что должна подготовить независимое историческое исследование для получения аттестата?

– Я собираюсь этим заняться – отстаньте уже!

– Почему бы тебе не взять за основу историю твоего отца?

– Как это?

– Совершенно не обязательно писать о событиях многовековой давности. Почему бы тебе не собрать всю информацию об убийстве отца – газетные заметки, интернет-новости, да что угодно, – а потом соотнести их с подлинной историей случившегося?

– А это можно?

– И то, что ты сказала, – ну о том, как искажаются факты, чтобы людям было спокойнее, – должно стать частью исследования. Ты абсолютно права – именно так переписывают историю.

Идея была рискованная, следовало, конечно, ее обдумать тщательнее, но Таника рискует завершить образование раньше положенного, если я не найду способа ее заинтересовать.

– Подумай об этом, – закончил я.