Мужчина с собачкой

Чуть поостыв и слегка придя в себя, я смогла сосредоточиться на случившемся. Память так и не вернулась. Я все еще помнила произошедшее урывками. Не получалось даже понять, когда именно я преобразилась. И как вообще это произошло.

«Надо что-то с этим делать! Выбираться! Надо как-то из всего этого выбираться!»

Мысленный пинок подействовал, и для начала я кое-как вытащила свое странное тело из воды. Когда я лезла сквозь кусты, как-то получалось перебирать ногами-лапами без участия мозга. Теперь же пришлось переставлять каждую конечность медленно и осторожно, чувствуя, как меня шатает от щекочущего скольжения водного потока.

Какая же удача, что я не упала на середину реки! В нынешнем состоянии пошла бы ко дну булькающим камнем, честное слово!

Налетевший ветер напомнил, что в наших краях уже наступила календарная осень. Я непроизвольно совершенно по-собачьи встряхнулась, отчего стекавшая с меня вода разлетелась брызгами во все стороны, дождевыми каплями забарабанив по речной глади.

Глянув на крутой подъем, я невольно перестала дышать, а мои то ли ноги, то ли лапы подогнулись.

Не выберусь. Просто не выберусь!

Решив успокоиться и хоть немного освоиться, я двинулась вдоль кромки воды, надеясь найти более ровный участок или хотя бы какие-то кусты, за которые можно будет зацепиться. Снизу, от воды, я плохо ориентировалась на местности, так что пришлось дождаться появления вдали ближайшего моста. Мост оказался Старым. Это обнадеживало. Значит, утром я не убежала сломя голову в неизвестном направлении, а лишь перебралась с острова на Высоки Брег.

Если двигаться по течению, то где-то возле Старого моста должен быть еще один изгиб реки, где много лет назад течение подмыло берег. Склон порос ивняком и кустарником, что давало шанс выбраться наверх.

«Поднимусь и…» – подумала я и тут же запнулась. А что «и», собственно?

Вернуться домой? Обязательно. Вот только нужно что-то делать с моим нынешним внешним видом. Я ведь сейчас даже не смогу спросить о смерти отца.

Тут-то и начинались главные проблемы, о которых я только теперь вспомнила.

Я выгляжу как животное. Крупное и внешне не самое дружелюбное. До того, как у меня появится шанс хоть что-нибудь объяснить окружающим, меня сотню раз попытаются прогнать и тысячу раз накричат. Тот же рейян Войц до ужаса боится собак. Хорошо, если мне вообще дадут подойти к родному дому, что уж про последние новости говорить.

Но это меньшая из проблем.

Гораздо хуже то, что я не знаю, как вернуться к прежнему состоянию. И возможно ли это.

Еще в голове не было ни одной идеи, как дать понять людям вокруг, что я человек. Не представляю, как буду кому-нибудь доказывать, что я Клара Новак.

Но и это не самая большая проблема.

Хуже всего то, что я, даже будучи человеком без магии по рождению, отлично знала, какая последует реакция на меня, когда хотя бы один человек поймет, кто я на самом деле. Любой житель королевства знает, что оборотни почти вне закона. А я прямо сейчас больше всего похожа на оборотня, и, боюсь, никто не будет разбираться, что со мной случилось и кем я на самом деле являюсь. Схватят, скрутят и запрячут в какую-нибудь магическую тюрьму, где буду стенам доказывать, что я не я и шкура не моя.

«А ведь я и сама не знаю, как вообще оказалась в этом облике, – подумала с мысленным вздохом. – Возможно, это чары. Кшиштоф вроде бы за мной не гнался… Не помню. Если он сделал это, то, вероятно, был уверен, что я и сама навлеку на себя неприятности. А если это я… Или папа… Нет! Не может быть! Как? Мы ведь не маги. Нет. Это Кшиштоф, точно!»

Чем больше времени проходило, тем увереннее я себя чувствовала. Не пугал непривычный ракурс и мелькающие перед глазами лапы вместо рук и ног. Да и звуки уже не казались слишком громкими, а запахи – слишком сильными. В моменты, когда я не пыталась что-либо анализировать, мир вокруг не пугал, просто выглядел объемнее и шире.

Новые обостренные чувства помогли дойти до дома, избежав встречи с людьми, хотя сегодня на родной улице было весьма многолюдно. Выбрав момент, я метнулась в кусты рядом с домом рейяна Войца и из зарослей уставилась на аптеку.

Фасад был частично скрыт дощатыми щитами, сквозь щели в которых виднелся замерший на страже жандарм. От здания исходило легкое свечение. Все еще бело-голубое, но в нем проскальзывали зеленоватые искры.

«Ничего хорошего», – невесело констатировала я. Мне не был известен порядок действий жандармов, но само их присутствие здесь о многом говорило.

Я долго сидела и прислушивалась, надеясь хоть что-то узнать, и мои усилия были вознаграждены, когда к рейяне Пашкевич заглянула ее давняя подруга, живущая через три улицы от нас. Выждав удобный момент, я проскользнула к дому соседки и залегла между ее розовыми кустами и стеной под окнами гостиной. На мое счастье, ввиду достаточно теплой погоды Элзбета Пашкевич оставила одну из створок окна незапертой.

– Так что у вас тут случилось? – донесся едва слышный вопрос заинтригованной рейяны Гончарек – большой любительницы сплетен и кошек. Последний момент вызвал у меня острый зуд в носу.