Мужчина с собачкой

Глядя на воду, старший следователь вздохнул. Он успел привыкнуть к Броцлаву, но по родным местам начинал скучать в тот же миг, как поезд отбывал от лиенской станции в направлении Гаруча. Да и пахла Больша-Бяла здесь совсем не так, как дома. Собрав дорогою солнце, свежесть трав или созревшего зерна, опавшие в воду цветы и листья, река попадала в озеро золотисто-белым потоком, аромат которого никуда не исчезал и висел над берегом. Здесь же, в Броцлаве, то поднимаясь, то падая, пробиваясь сквозь камни и город, вода казалась холодной и темной, будто весенней. И пахла она холодом, горами и еще не осевшей гранитной пылью.

Осмотрев остальную часть дома и убедившись в том, что рейяна Балаболька в точности описала предлагаемое жилье, Глеб спросил о цене. Писательница, успевшая оббежать все комнаты и потеряв дальнейший интерес, со скучающим видом присела в кресло у окна, дожидаясь, пока следователь и старушка сторгуются.

– Что же… Переселяться же вы, уважаемый Глеб, сегодня не будете, – подала голос рейна Пштиль, как только цена в злотых была оговорена и Ковальский дал обещание подготовить нужную бумагу для договора. – Как вы смотрите на то, чтобы где-нибудь перекусить? Какие у вас тут есть приличные места?

Старушка с секунду молчала, а потом хрипло расхохоталась.

– У нас тут, деточка, самое приличное место в такое время – собственная кухня, – пояснила она.

Глеб тоже не сдержал улыбки. Он после столицы и Лиена сам долго привыкал, что в Броцлаве если и есть какие-то кафе и рестораны, то их мало и работают они лишь в светлое время суток, а после каждый может рассчитывать лишь на себя и собственные кулинарные навыки.

– То есть… как? – вмиг растеряв свой блеск и лоск, спросила Зузанна Пштиль. – Тут нигде нельзя перекусить вечером?

– Через пару домов лавка рейяна Бечека, – обратившись к Глебу, сказала старушка. – Он до полуночи двери не закрывает. У него и мясо в холодильных шкафах, и крупы любые. Всего понемногу.

Ковальский кивнул. Есть хотелось. И уж лучше сейчас что-то прикупить, приготовить и съесть, чем ждать до дома, перед этим сопроводив рейну Пштиль к гостинице.

– Вас доставить назад или желаете поужинать, раз уж так вышло? – спросил следователь, определяясь с планами.

– А… Хотите тут? – смутилась Зузанна. – А кто будет готовить? Хозяйка?

Бабка Мазена фыркнула и, оглядев писательницу с ног до головы, выдала:

– Я человек пожилой. У меня спина слабая стоять и выготавливать. Вы-то, деточка, разве не моложе меня? Взяли бы и позаботились о рейянчике. Много всего можно сготовить быстро, умеючи-то.

Зузанна Пштиль вся как-то напряглась, скривилась и пробормотала:

– Готовить? Я? Нет-нет, это не мое.

Собака издала звук, который следователю очень напомнил смешок.

– Я сам приготовлю, – заверил рейяну Балабольку Глеб.

Препираться дальше он не стал. Растерянная рейна Пштиль осталась в доме, а Ковальский в компании бабки Мазены отправился за продуктами. Собака смирно топала рядом, перебирая длинными лапами.

– Смотри, магиче, – пожурила рейяна старушка. – Не по тебе девица. Тебе другая нужна.

– И какая же? – со смешком спросил Глеб, поддерживая старушку под локоть.

– А такая. Тебе под стать. Ты там на внешность не смотри, главное – какой человек. Характер. Ты у нас, магиче, рейян видный, красавец даже, но ветер у тебя в голове не гуляет, сурьёзный и глупостями даже поначалу не занимался.

– Так что же мне… хозяйственную и тихую рейну искать? – хмыкнул Ковальский.

Он сам весьма смутно представлял себе свою возможную будущую жену. Дальше размышлений об отношениях как таковых его фантазия не заходила.

– Это уж как получится, – отмахнулась рейяна Балаболька. – Тебе нужна девушка настоящая и здравомыслящая, но со своими интересами. Ты у нас сам хозяйственный, с домоседкой заскучаешь. Но и взбалмошная девица тебе не подойдет. Вроде этой…

Глеб хохотнул. Его бабушка и сама говорила не так давно что-то похожее. Правда, еще перечисляла имена рейночек, которых считала достойными войти в семейство Ковальских.

– Говорят, Клара пропала, – сказала бабка Мазена, когда они подходили к лавке. – Надеюсь, отыщете вы ее.

Старший следователь мигом погрустнел. О рейне Новак думать было больно.

– А так я бы ее первой назвала, если бы ты меня, магиче, поспрошал, – продолжала тем временем рейяна Балаболька. – Я ее с самого детства знаю. Помню, как в сад мой лазила, паршивка такая! – Старушка беззлобно хохотнула. – С виду – тихая, а сама – та еще. Как подросла, так потише стала, а малявкой по всему Броцлаву ее видели. То на Брег удерет, на замок смотреть, то в чей-нибудь сад влезет. А то и что похлеще отмочит.

– Что же? – спросил старший следователь. Разговоры о Кларе болью отдавали в сердце, но и приносили надежду.

– Непоседа же. И любознательная, – добродушно ответила старушка. – В Низины как-то удрала, узнав, что там кто-то кроликов взялся разводить.

Глеб, уже предвкушая занимательную историю, улыбнулся. Хозяин лавки им не мешал, и следователь молча тыкал то в одно, то в другое, пока бабка Мазена продолжала свое повествование.