Мужчина с собачкой

Вытершись пушистым полотенцем цвета густой лесной зелени, я осмотрела ночную сорочку, в которой провела все эти дни. При перевоплощении она так и оставалась на мне, ставя в тупик при мыслях о законах подобных преобразований, ведь на звере никакой одежды уже не было. Но, так или иначе, ничто не защищало белую ткань от загрязнений, и моя ночная сорочка за эти дни стала серой с зелеными разводами – последствия купания в реке и валяния на разных поверхностях в зверином обличье. Ходить так и дальше было нельзя, и я надолго прикусила губу, ища приемлемый выход. И тот был лишь один: подняться и немного ограбить старшего следователя, постаравшись утащить то, чего он в ближайшее время не хватится.

Помявшись немного и едва не искусав губу до крови, я решилась. Понадеялась лишь на то, что в этот раз Глеб не проснется в самый неподходящий момент.

На второй этаж поднималась максимально осторожно, а к шкафу кралась едва дыша. Порадовалась, что наблюдала за тем, как Ковальский раскладывал свои вещи, а то в темноте вряд ли бы справилась с опознанием разных элементов одежды.

От вещей рейяна приятно пахло уже знакомыми ароматами – жимолость и мята. Я невольно улыбнулась, касаясь пальцами рубашек, брюк, свитеров, пиджаков. Немного подумав, стащила с верхней полки один из свитеров, помня, что тот при беглом наблюдении за процессом показался мне старым и растянутым. Вряд ли Глеб его быстро хватится.

Остальную одежду трогать не стала. Брюки мне определенно велики, а искать ремень в полутьме весьма опрометчиво с моей стороны. Уже на первом этаже, прикрыв за собой дверь кухни и включив свет, рассмотрела улов. Свитер оказался серо-бежевым, с треугольным вырезом и растянутой резинкой на манжетах. На мне, даже при моем довольно высоком росте, смотрелся больше платьем. Неприлично коротким, до середины бедра, но платьем. Да и вырез вышел весьма пикантным, открывая взору верхнюю часть груди.

– Зато чистый и теплый, – утешила я себя, не зная, то ли поддернуть добычу повыше, то ли, наоборот, натянуть пониже.

Ночную рубашку я припрятала подальше, запихав вглубь шкафа в прихожей. И там же обнаружила стопку совершенно новых толстых носков. Их то ли забыли предыдущие съемщики, то ли бабка Мазена положила специально для нового жильца. Я разбираться не стала, без мук совести утащила верхнюю пару.

И, кое-как утепленная, вернулась на кухню. После всех волнений мне до звездочек в глазах хотелось выпить кружечку кофе.

* * *

Глеб перебирал страницы присланных ему отчетов и недоумевал: на всех листах была плохо пропечатанная фотокарточка Клары Новак. И со всех снимков девушка улыбалась Ковальскому той мягкой улыбкой, которую он видел у нее лишь однажды и после часто жалел, что направлена она была не ему. И теперь его сердце разрывалось от тоски, горечи и толики раздражения. Он же просил отчеты, зачем ему прислали сотни снимков Клары? Тем более он не мог на нее смотреть без чувства вины.

– Я должен найти ответы и спасти тебя, – повторял он снимкам раз за разом. Старший следователь не верил, что с девушкой случилось нечто непоправимое. Казалось, нужно лишь найти верные ответы – и рейна Новак появится перед ним живая и невредимая.

И, будто отвечая его тайному желанию, скрипнула дверь, впуская в помещение высокую стройную девушку, облаченную в темно-коричневое платье и серебристо-серые туфельки.

– Глеб, – улыбнулась девушка, пересекая комнату.

– Клара? – недоверчиво спросил рейян, вглядываясь в ту, что занимала все его мысли последние дни. – Как ты здесь оказалась? Где ты? Где ты была?

– Тш… – подойдя вплотную и наклоняясь, усмехнулась рейна Новак, а потом прижала тонкий пальчик к губам Глеба. – Зачем столько вопросов? Я ведь уже здесь.

– Ты здесь… – повторил за ней Ковальский, завороженно следя за тем, как Клара с улыбкой опустилась к нему на колени. – Что ты?..

Договорить старшему следователю не дали. Девушка обхватила его шею ладонями и осторожно поцеловала в губы. Глеб вздрогнул от неожиданности. Прикосновение казалось мимолетным и прохладным, как скользнувший по губам лепесток цветка, но по телу рейяна прокатилась волна жара, дурманя голову. В следующий миг он сам обнял девушку за талию, привлекая ближе, и бережно вернул поцелуй, внимательно следя за реакцией. Клара не отстранилась, улыбнулась и позволила прижать себя теснее. В ее карих глазах плясали искорки радости.

– Клара… – прошептал Глеб, перед тем как вновь поцеловать рейну, но на этот раз иначе, по-настоящему, до боли стискивая ее в объятиях.

И в следующий миг его руки нащупали лишь пустоту.

* * *

– Клара! – сев в постели, выдохнул Ковальский и непонимающе огляделся. Еще секунду назад он сидел за рабочим столом, смотрел бумаги, так как он оказался в собственной спальне в новом доме? – Это был только сон?

Разочарование и боль накатили на старшего следователя оглушающей волной. Хотелось рычать от обиды, разнести все вокруг магией. Хоть как-то унять те сильные эмоции, что сейчас завладели и душой, и телом.