Мужчина в пробирке

– Артюш, ну когда ты придешь? Ты ведь уже не на работе, я знаю, я звонила на подстанцию…

О-о, как говорится! Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Опять же – как говорится…

– В течение часа приеду, – буркнул Артем и отключился.

– Это она звонила? – резко спросила Лиза.

– Кто?

– Дед Пихто! Твоя девушка? Которая тебя ко мне приревновала? Она? Спрашивала, когда ты притащишься в ее постель?

– Ты что?! – изумленно уставился на нее Артем.

– Ничего!

Она была вся красная и злая до того, что, казалось, ее каштановые волосы искрятся.

– Ну давай, вали отсюда! – крикнула Лиза. – Чего сидишь?

У нее был такой вид, словно она сейчас набросится на Артема с кулаками.

И вдруг он понял.

– Лиза… – выдохнул Артем недоверчиво. – Ты меня что – ревнуешь?! К ней?

– Н-ну? – неприветливо буркнула она. – А что, нельзя? И если ты назовешь меня еще раз Лизой, я тебе в ухо дам!

Ему было так смешно и так вдруг стало хорошо на душе! Обнять бы ее сейчас, прижать к себе, расцеловать эту веснушчатую, до невозможности милую и почему-то такую родную, до слез, до боли родную мордашку!

– А почему мне тебя Лизой нельзя называть? – спросил он, лишь бы хоть что-то сказать, чтобы не рассмеяться – счастливым смехом, торжествующе, с надеждой…

– Потому что это бабье имя, а я не баба, – огрызнулась она.

– А кто ты?

– Видимо, мужчина, ну что ты дураком притворяешься? – у нее голос дрожал.

– Но я – тоже мужчина. И если ты, мужчина, ревнуешь меня, мужчину… то кто вообще тут гомик и кто к кому клеится?

Артем думал, что она разозлится, а она растерялась – до того, что даже рот приоткрыла:

– А… как же тогда?!

– Тебя зовут Лиза, – настойчиво сказал он. – Ты – женщина! И я рад до чертиков, что ты меня ревнуешь. Я разберусь в том, что случилось. Я разберусь! Потому что… потому что я так хочу, чтобы ты снова почувствовала себя женщиной!

Ему стало страшно собственной смелости. Стало страшно, что сейчас опять польется матерщина, или она ударит его, или поднимет на смех…

Но Лиза молчала. Слушала. Хмурила сосредоточенно лоб и слушала, опустив глаза.

– Ну, деточки, – вошла Ирина Филимоновна, – я устала до невозможности. Пойду, спать бабушке пора.

– Всем пора спать, – кивнул Артем. – Ирина Филимоновна, большая к вам просьба. Можно Лиза у вас переночует? Она возьмет с собой и постельное белье, и еду, которая осталась, вы и позавтракаете вместе.

– А вы разве тут не останетесь? – удивилась Ирина Филимоновна, которая, очевидно, многое уже успела про них двоих насочинять, пока посуду мыла.

– Нет, я не останусь. Но утром приеду обязательно. Пожалуйста, Ирина Филимоновна, это важно…

– Да, конечно, конечно, только вы сами все ко мне принесите, ладно, а я пойду дверь открою. Лиза, ты на раскладушке поспишь, да? Она на лоджии стоит, ее достать надо, Артем, вы слышите?

– Сейчас приду и достану, – кивнул он.

– Ты чего-то боишься? – прямо спросила его Лиза, когда бабулька ушла.

– Боюсь, – кивнул Артем. – Сам не знаю чего, но у меня такое ощущение, что я теперь обречен всегда за тебя бояться.

Она покачала головой:

– Вообще ничего не понимаю.

– Я тоже. Но надо разобраться.

– Неохота мне, чтобы ты уезжал.

– Мне еще больше неохота. Но – надо. Может, я в чем-то и разберусь.

Лиза посмотрела на него внимательно, быстро опустила глаза:

– А ты не мог бы здесь переночевать? Я уйду к Ирине Филимоновне, а ты – здесь? А?

– Никак не получится. Надо ехать. Но я утром вернусь, слово даю. В девять, десять… Честно, я вернусь.

– Как жаль, – ожесточенно сказала Лиза, – что я тех врачей того… матом… Надо было послушать, что они про целительницу говорили! Надо к ней было бы поехать все же. А у меня и адрес, и телефон – все мимо ушей. Помню только, что зовут ее Оксаной.

– Попытайся вспомнить, – настойчиво сказал Артем. – Сейчас ляжешь спать – и думай об этом. Хоть что-то… улицу, цифры… Понимаешь?

– Почему-то у меня такое ощущение, что ночью я не про целительницу Оксану эту долбаную буду думать, – ожесточенно буркнула Лиза. – Ладно, надо собираться. А тебе… правда неохота уезжать?

– До невозможности.

До невозможности хотелось ему с ней целоваться, но – нельзя было, никак нельзя!

Где-то с полчаса они еще занимались «эвакуацией», как это назвала Лиза, а потом Артем наконец ушел.

* * *

– Я… – наконец-то выдавил Мокрушин – от неожиданности он онемел было. – Да, я… говорю… мне нужна целительница, целительница Оксана. Мне вы нужны!

– Что случилось? – спросила женщина спокойно. – С вами что-то произошло?

– Да, да! – простонал Мокрушин. – Я… понимаете, я схожу с ума, со мной беда… мне нужна помощь! Я внезапно ощутил себя женщиной! Женщиной! Я всю жизнь был мужчиной, а теперь я – женщина! Я смотрю в свой шкаф, но мне нечего надеть! Там какие-то ужасные костюмы, мужская обувь… я не могу… не могу…