Мужчины и женщина

Чья-то ладонь коснулась моего плеча, когда я расставляла тарелки в посудомоечной машине. Я обернулась. Это был Сергей. Он что-то говорил мне, но сказанное им доходило, словно сквозь вату и с огромным запозданием. Все мои органы чувств враз отключились. Кроме одного — осязания на участке кожи левого плеча размером с ладонь взрослого мужчины… Размером с ладонь Сергея Егоровича.

— Здесь есть, кому заняться уборкой, — наконец, услышала я. — Оставьте.

Я опустила глаза. Мне стало неловко. Не так оттого, что меня застали за недостойным, по мнению хозяина квартиры, занятием, как оттого, что я не могла скрыть своего смятения и волнения.

— Мне же не трудно… — пролопотала я.

— Если так уж хотите помочь, возьмите вот это. — И Сергей достал из морозильника торт.

Он поставил тарелку с тортом на приготовленный поднос со льдом и вручил мне это сооружение.

К торту из мороженного предлагались чай и кофе разных сортов — на выбор. С крепкими напитками здесь, как я поняла, разбирался каждый сам. Для желающих Сергей готовил коктейли — похоже, это тоже было в традициях дома.

Я попросила смешать для меня что-нибудь на его вкус.

Сергей прищурился, поглядел внимательно — как смотрит парикмахер, оценивающий клиента и подыскивающий наиболее подходящий ему вариант причёски. Потянулся за шейкером, но рука застыла в воздухе. Он улыбнулся, поднялся с кресла, сходил в кухню и вернулся с пакетом сливок и маленькой бутылочкой коричневого стекла.

Меня привлёк разговор Анны с Тамарой.

— Я прошла это на собственном опыте, Анечка! — Говорила Тамара очень эмоционально, прижав руку к груди.

Надо сказать, Тамара была очень интересной дамой. Во всех отношениях: одежда, манеры, речь. Искусствовед, специализируется на современной живописи, сотрудничает с матерью Германа и Родиона — так мне представил её Андрей.

Тамара глянула на меня.

— Вот Вы, Марина, скажите как педагог и как психолог: права я или нет? Ребёнка нужно любить, а не воспитывать, правда?

— А вы против? — Я обратилась к Анне.

— Нет, конечно, я не против любви! Но как вложить в него какие-то базовые истины?…

— Собственным примером! — Вмешался с улыбкой Глеб. — Я тебе уже говорил. И только не называй это базовыми истинами, ради бога…

— А если ребёнок не хочет брать пример? — Анна говорила горячо.

— Пример! — Я улыбнулась: — Приведите пример.

— Вот, свеженький. Вчера наша четырёхлетняя дочь принялась избивать бабушку. Сначала она шлёпнула её ладошкой по коленке. Бабушка засмеялась и сказала: «так нельзя обращаться с людьми, мой ангел!» Тогда ангел принёс из кухни маленькую метёлочку… знаете, такие метёлочки для сметания крошек со стола, похожие на веник… и давай дубасить маму… то есть, свою бабушку. Я, конечно, вмешалась. Но пока я сумела подойти к ним и утихомирить разбушевавшуюся стихию, она стояла и колотила этим веником по маме. Разумеется, я отшлёпала хулиганку этим же веником и поставила в угол. Я не права?

— Думаю, правы. Но главный вопрос: в чём была суть конфликта, и как вела себя бабушка, пока внучка лупила по ней веником?

— Бабушка заливалась смехом. А конфликт возник по тривиальной причине: скоро обед, и я не дам тебе конфету.

— Я выскажу лишь своё мнение, хорошо?… — Я посмотрела на Анну. — Только не примите это как истину в последней инстанции!

Я заметила, что общество притихло, мужчины внимательно слушали нашу беседу, а мой коктейль стоял готовый в стакане, обёрнутом салфеткой.

Мы сидели парами на диванах, а Сергей и Герман — на придвинутых вплотную креслах. Рука Сергея лежала за спиной Германа, а тот положил свою на подлокотник его кресла. Они заметно выделялись среди присутствующих своим загаром — закатанные рукава, приспущенные галстуки, распахнутые воротники сорочек. Два удивительно красивых — и духом, и телом — мужчины. Сколько же женщин, должно быть, сходили с ума по одному и по другому! Впрочем, я была из их числа…

— Я думаю, — сказала я, — бабушке следовало прекратить избиение и внятно продолжить объяснение, что так нельзя обращаться с людьми. Своим смехом бабушка сбивала внучку с толку: то ли ей весело, то ли она издевается. В любом случае у ребёнка был мотив продолжить экзекуцию. А во-вторых, я подозреваю, что причина не в конфете.

— Ну, не знаю… — Анна задумалась. — Началось именно с этого… Мама сказала, что перед обедом вредно есть конфеты. А Полина вдруг взвилась и выдала вот такую тираду: «Откуда вы все знаете, что мне вредно, а что полезно? Я лучше вас знаю! Ведь это же я хочу, а не вы!»

— Вот! — Вмешалась Тамара. — Вот корень всех зол! Вот этим нас и разрушали! Это то, о чём я хотела тебе сказать! — Она говорила, обращаясь то к Анне, то ко мне. — Марина, простите, я вас перебиваю… Можно я всё же выскажусь, а вы решите, права я или нет.

— Конечно, — сказала я. — Только решать, правы вы или нет, я не буду. Я смогу лишь согласиться или не согласиться.