Мужчины Мадлен

Вся, как каменная греза, я бессмертна, я прекрасна,
Чтоб о каменные груди ты расшибся, человек;
Страсть, что я внушу поэту, как материя, безгласна
И ничем не истребима, как материя, вовек.

Я, как сфинкс, царю в лазури, выше всякого познанья,

С лебединой белизною сочетаю холод льда;
Я недвижна, я отвергла беглых линий трепетанье,
Никогда не знаю смеха и не плачу никогда!

Эти позы, эти жесты у надменных изваяний

Мною созданы, чтоб душу вы, поэты, до конца
Расточили, изнемогши от упорных созерцаний;

Я колдую, я чарую мне покорные сердца

Этим взором глаз широких, светом вечным и зеркальным,
Где предметы отразились очертаньем идеальным.

Это все было обо мне…

Он также сообщил мне, что Бодлер – его кумир во всех смыслах, именно поэтому он надевает перчатки, собираясь заняться любовью. Потому что так поступал Бодлер!

Я хохотала как сумасшедшая, но не возражала против перчаток. У бодлериста всегда были очень холодные руки, и, когда он ко мне прикасался, меня бросало в дрожь – но отнюдь не от возбуждения.

* * *

Виталий позвонил семь раз, прежде чем угомонился. Алёна не отвечала на звонки. Она просто отключила сигнал, чтобы не будоражить окрестности электронными трелями. И самой чтобы не нервничать. Ей надо было подумать… Но думалось как-то непродуктивно. Сплошные вопросы без ответов и ответы без вопросов. Зачем, зачем?! Неужели… Да нет, не может быть, ведь потом он ее просто бросил, можно сказать…

Или не просто? Или все куда сложнее, чем кажется Алёне? Неужели?!

Чтобы решить, по делу ли вспыхнуло в голове это «неужели», нужно было поскорей вернуться домой. И проверить!

Коротков появится только в два. У нее масса времени, чтобы все узнать. А может, ей только кажется, что она сможет что-то разузнать сама, без посторонней помощи?

Ха, а где взять помощь?!

Нервничая как не знаю кто, Алёна влетела в свой двор – и ахнула, увидев знакомую и столь приснопамятную «Мазду».

Коротков! Чего вдруг его принесло на час и даже более раньше назначенного времени? Неужели так струсил? Да, вид у него бледный. Жалкий, можно сказать. И весьма печальный. Вот бы повеселел, если б узнал, что Алёна только что быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла, бежала от того самого человека, которого он так боится, что она сама его теперь боится, потому что ничего не может понять!

Коротков выбрался из машины. Он был не один – на заднем сиденье маячил мужской силуэт.

– Почему вы так рано? – спросила Алёна с ноткой неудовольствия в голосе, как если бы не она сама почти два месяца трясла Короткова на предмет получения денег, а именно он явился требовать с нее долг, который она не желает отдавать.

– Да вот… дела… надо решить нашу проблему одним махом – и все, – пробормотал Коротков, отводя глаза.

И Алёна ни с того ни с сего вспомнила старославянскую фразочку: «Одним махом семерых побивахом». Хм, странные у нее аллюзии возникают при встрече с Коротковым! А не намерился ли он – одним махом – и избавиться от кредиторши, и долг не возвращать?

А в машине у него – сообщник?

Да нет, вряд ли, все же Виталий – достаточно внушительная страховка на случай неожиданностей.

Виртуальная, весьма виртуальная страховка, конечно. Но другой у нее нет!

И тем не менее Алёне стало не по себе.

– Шура, если вы деньги привезли, то давайте, – сказала она. – Зачем время терять, в квартиру подниматься?

– А расписка у вас с собой? – спросил Коротков.

Ах да. По-хорошему, не возвращать бы расписку, но ладно, не будем уподобляться щипачу с большой дороги российского бизнеса.

Вдвоем пошли к подъезду. На крыльце Алёна оглянулась. Из «Мазды» никто не появился, никто не делал попытки пойти с ними. Очень может быть, в салоне просто приятель Короткова, никакой не сообщник. Она несколько успокоилась. Коротков держался позади, шел, опустив глаза, вид имел смиренный (Алёна несколько раз поглядела на него искоса на поворотах лестницы).

– Подождите, – сказала она в прихожей, не имея желания затягивать сцену прощания с Коротковым, – сейчас принесу расписку.

– Что ж, мы деньги в прихожей считать станем? – встревожился Коротков. – Деньги уважать надо, а то не будут водиться.

Вот уж чего Алёне ни за что не хотелось бы испытать!

– Ладно, пошли в комнату, – махнула она рукой. – Не разувайтесь, куртку вон туда повесьте.

– Да ничего, я в куртке, – неловко протиснулся мимо нее Коротков. – Быстрей уладим все – и разбежимся, как в море корабли.