Мужчины не ее жизни

Он был так сосредоточен на своем занятии, что даже не заметил появления машины Эдди. На нем были только джинсы и футболка, но работал он с таким усердием, что не чувствовал холода, напротив, он даже вспотел. И у него была своя система колки и укладки дров. Если чурбан был не слишком велик, он ставил его вертикально на колоду и раскалывал топором по длине. Если же чурбан был слишком велик (а он определял это сразу), то он ставил его на колоду и раскалывал клином и кувалдой. Хотя впечатление возникало такое, будто умение обращаться с этими инструментами у него в крови, Харри Хукстра впервые начал колоть дрова неделю или две назад.

Харри нравилось это занятие. С каждым ударом топора или кувалды он представлял себе огонь, который разведет в камине. Ханне и Эдди он показался и достаточно сильным, и настолько погруженным в свое занятие, что, если его не остановить, он так и будет колоть дрова весь день. Да и вид у него был такой, будто он чем угодно может заниматься весь день — или всю ночь, подумала Ханна. Ей вдруг захотелось намазать блеском губу или хотя бы вымыть волосы и немного подкраситься; она пожалела, что приехала не в бюстгальтере и оделась простовато.

— Наверно, это и есть нидерландец — коп Рут! — прошептал Эдди Ханне.

— Ни хера себе! — прошептала ему в ответ Ханна.

Она вдруг забыла, что Эдди не в курсе их старинной игры с Рут.

— Ты слышишь этот звук? — спросила Ханна у Эдди, у которого, как и всегда, был недоумевающий вид. — Это мои трусики сползают на землю. Я имею в виду этот звук.

— Вот как, — сказал Эдди.

Какая вульгарная женщина Ханна. Слава богу, что он не будет жить с ней под одной крышей!

Харри Хукстра услышал их голоса. Он бросил топор и направился к ним; они стояли как дети, боясь отойти от машины; бывший полицейский подошел к ним и взял чемодан из дрожащей руки Ханны.

— Привет, Харри, — выдавил из себя Эдди.

— Вы, наверно, Эдди и Ханна, — сказал им Харри.

— Ни хера себе, — сказала Ханна, но ее голос — нетипично для нее — звучал как у маленькой девочки.

— Рут говорила, что вы так и скажете! — сказал ей Харри.

«Так-так, ну, теперь-то мне ясно — да тут любая бы поняла!» — думала Ханна.

На самом же деле Ханна думала: «Жаль, что я не встретила его первой!»

Но что-то в ней, что-то, всегда подтачивавшее ее внешнюю и только кажущуюся самоуверенность, подсказывало Ханне, что даже если бы она и встретила Харри первой, то он не заинтересовался бы ею — по крайней мере, больше чем на одну ночь.

— Рада с вами познакомиться, Харри, — это все, что смогла произнести Ханна.

Эдди увидел идущую к ним Рут — она на холоде обхватила себя за плечи руками. Она просыпала немного муки себе на джинсы, и на лбу у нее был мучной след, оставленный рукой, когда она откидывала назад волосы.

— Привет! — крикнула им Рут.

Ханна никогда не видела Рут такой — это было что-то, лежащее за пределами счастья.

«Вот что такое любовь», — понял Эдди; он никогда не чувствовал себя таким угнетенным.

Глядя на Рут, Эдди спрашивал себя, с чего это он решил, будто Рут похожа на Марион, как это он воображал, что может влюбиться в нее?

Ханна переводила взгляд туда-сюда, поначалу, с алчностью, на Харри, потом, с завистью, — на Рут.

«Ни хера себе — они же влюблены!» — поняла она, ненавидя себя.

— У тебя мука на лбу, детка, — сказала Ханна Рут, целуя ее. — Ты слышала этот звук? — прошептала Ханна старой подружке. — Мои трусики соскальзывают на землю, да нет — они просто шмякнулись об нее!

— Мои тоже, — сказала ей Рут, покраснев. «Наконец-то Рут добилась своего, — подумала Ханна, — получила то, что хотела».

Но вслух Ханна сказала:

— Мне нужно помыть волосы, детка, и, может, немного почистить перышки.

Ханна отвела взгляд от Харри — она просто не могла больше смотреть на него. Потом из кухонной двери выбежал Грэм и припустил к ним. Он обхватил Ханну за колени, чуть не сбил ее с ног; Грэм появился очень кстати.

— Кто этот ребенок? — воскликнула Ханна. — Нет, это не мой крестный сынок. Этого не может быть! Мой — маленький, а этот просто великан. Кто этот ребенок?

— Это же я! Грэм! — закричал Грэм.

— Нет, это не может быть Грэм — ты слишком уж большой! — сказала Ханна, поднимая и целуя его.

— Не, это я, это Грэм! — выкрикнул Грэм.

— Нужно говорить не «не», а «нет», детка, — прошептала мальчику Ханна.

— Нет, это я, это Грэм! — повторил Грэм.

— Ну-ка проводи меня в мою комнату, Грэм, — сказала ему Ханна. — И помоги мне включить душ или ванну — мне нужно помыть волосы.

— Ханна, ты что, плакала? — спросил мальчик.

Рут посмотрела на Ханну, но та сразу отвернулась. Харри и Эдди стояли у кухонной двери, восхищаясь незаконченной дровяной кладкой.

— Ты не больна? — спросила у подружки Рут.

— Нет. Эдди предложил мне жить с ним, только он не совсем это имел в виду, — добавила Ханна. — Он хотел, чтобы у нас было что-то вроде общаги.

— Это странно, — заметила Рут.

— Ну, ты еще и половины не знаешь! — сказала ей Ханна, снова целуя Грэма.