Мужское счастье

– Тебе не рассказали? В таком случае, узнаешь, если напишут. Или уже не узнаешь, если напишут посмертно. Лучше не знать. Проходи.

Дверь в правой стене отворилась, за ней находилась маленькая душевая. Иван впервые в жизни увидел проходную душевую: в противоположной стороне тоже была дверь. В подсвеченной единственной лампочкой клетушке поместились душевая кабина, вешалки для одежды и широкие полочки – пустые и с полотенцами.

Объяснений не понадобилось, Иван разделся и вошел в кабинку. На проволочной полочке рядом с краном стояли флаконы – гель и шампунь, то и другое без запаха. Правильно, посетителям Лиапаты затем к благоверным возвращаться, посторонний запах жены заметили бы.

Иван помылся, а когда вытирался, из невидимой колонки донесся голос:

– Готов?

– Да.

Свет погас. Темнота – кромешная, хоть глаз выколи. Если кто-то подойдет, с Иваном можно сделать что угодно.

И кто-то подошел. Иван потянулся во тьме за одеждой, но его руку отвели в сторону.

– Не нужно. Пойдем. – Голос был мужской, спокойный, предельно вежливый.

Ивана взяли за руку и повели за собой через следующую дверь. В темноте нагота в чужом присутствии неудобств не доставляла.

Снова коридор. Проводник шел уверенно, и мелькнула мысль, что он в приборе ночного виденья.

Спереди потянуло запахами – неуловимо тонкими, смесью фруктов и горящих свечей. Открылась очередная дверь, мелькнуло слабое свечение.

– Иди вперед. – Едва проявившийся силуэт проводника остался на месте.

Свечение пробивалось из щели двустворчатой двери. Створки сами собой распахнулись, словно их отворили невидимые лакеи. Тьма осталась за пределами створок, впереди короткий коридор упирался в другую дверь, тоже двустворчатую, оформленную так, будто ее украли из музея редкостей эпохи Ренессанса. Дверь была приоткрыта. Едва Иван сделал шаг вперед, створки раскрылись полностью, приглашая внутрь.

Иван вошел. Глазам предстал будуар, достойный средневековой принцессы, если не императрицы. Над обширным помещением нависал потолок из мощных дубовых балок, в углу готов был вспыхнуть по первому требованию камин с приготовленными дровами. Обложенный камнем камин с боков «охраняли» две рыцарских фигуры – полные комплекты доспехов в шлемах с красочными султанами и поднятыми забралами (последнее – скорее всего, чтобы показать, что внутри никого нет). Латники опирались на мечи и выглядели как стражи на посту. Возможно, это намек, что ничего неподобающего позволять себе не следует, глупость и наглость караются быстро, а злой замысел – мгновенно и страшно.

Стены, едва видимые в интимном полумраке, покрывали гобелены с батальными сценами времен Средневековья и оружие: мечи, кинжалы, моргенштерны, копья, секиры… На полу лежали шкуры – бурые и белые медвежьи и одна львиная, мертвые глаза которой глядели прямо на Ивана. К левой стене приткнулся стол с коваными ножками в виде драконов и грифонов, на нем стояли фрукты, три бронзовых графина и две золотисто-серебряных чаши, инкрустированных блестящими камнями.

Мерцающий живой свет давали свечи на высоких кованых подсвечниках, расставленных вокруг главного предмета мебели – великолепной кровати по центру зала. С кровати стоило начать описание, она первой бросалась в глаза, но остальное тогда осталось бы за гранью внимания. Иван увидел комнату целиком за счет профессионального взгляда бойца, бывавшего в горячих точках. Взгляд обычного человека, наверняка, упирался в кровать и тонул в подробностях, забывая, что есть что-то еще кроме балдахина с ажурными занавесями, множества подушек, невероятно высокой перины… Не кровать, а мечта любой женщины, за такую кровать Маша отдала бы квартиру. Если ничего не случится и позволит заработок, однажды Иван построит собственный дом, и одна из комнат в нем будет именно такой.

В целом будуар Лиапаты представлял из себя смесь рыцарского зала и королевской опочивальни. От спальни взяли комфорт, от рыцарского зала – мужественную красоту и прямоту. Оно и понятно, помещение хоть и принадлежит женщине, но предназначено для одариваемых ею клиентов, для их счастья и удобства. Никакой слащавости, никаких бантиков и глупых финтифлюшек с рюшечками. Клиенты – мужчины. Именно клиенты. Лиапата – источник дохода фонда. Происходящее в этой спальне вызывает к жизни потоки денег и материальных ценностей, и город купается в «свалившемся с неба» благополучии. Нет, не свалилось оно с неба, как может показаться со стороны, а заработано здесь, на кровати, ежедневно, а то и ежечасно.

– Не оборачивайся, – донеслось сзади. – Погаси свечи и ложись на кровать.

Голос – женский, нежный, тихий. Приятный. Слова произносились медленно, ровно, с растяжкой и без интонации, так может говорить практически любая, даже знакомая. Даже Маша, если дать ей произнести эту фразу. И вечная борьба с «эр» в «не оборачивайся» прошла бы незамеченной.

Почему-то подумалось, что если обернуться, никого не увидишь. За дверью осталась кромешная тьма. И не зря просят погасить свет, это зачем-то нужно, темнота входит в привычный ритуал. А нарушение правил приведет к изгнанию.