Мужской день

– Ну? – спросил меня Колупаев незнакомым хриплым голосом. – Ну что?

– Бить будешь? – уточнил я, и Колупаев кивнул.

Бить Вовика и Демочку я совершенно не хотел. Но и бросить Колупаева, который был весь объят вдохновением, я тоже не мог. Медленно и неохотно я побрел за своим другом, который львиными прыжками помчался к развалившемуся крыльцу древнего строения.

– А! А! А! – кричал он, забежав в черное и гулкое пространство бывшего частного владения, которое еще долгое время, после революции и смерти старого маньяка Безумнова, как я узнал потом, служило людям плохоньким, но жильем – в нем было целых восемь квартир...

– Что? Что? Что? – кричал Колупаев, найдя вход по обваленной лестнице на второй этаж, который теперь был непроходим из-за досок, бревен и каких-то черт знает откуда взявшихся деревяшек. – Что, гады? Что, Вовик? Что, Демочка? Не ожидали? Где же ваши сгустки крови? Где же ваши упыри? Где же ваши пытки?

Вот примерно какие слова кричал Колупаев, давая страшных щелбанов совершенно опешившему от неожиданности

Вовику и сбивая с ног могучим ударом плеча побледневшего Демочку.

Все грозило обернуться очень плохо, ибо в таком состоянии Колупай мог просто растерзать обоих друзей и вместо упыриных показать им наши обычные дворовые пытки, которыми мы пытали немцев, попавших в плен к партизанам, но тут Демочка захлопал глазами, странно улыбнулся и сказал:

– А хочешь кино посмотреть?

И вдруг я услышал впервые тишину этого дома. Такую большую и непонятную тишину.

– Что кино? Какое кино? – свирепо надвинулся на Демочку Колупаев, но тот церемонным жестом пригласил его к окну и мы все, разом, придвинулись к этому проему с его оторванными рамами, ржавыми гвоздями и прилипшими навсегда к стенам обрывками старых желтых газет. Придвинулись и застыли, как громом пораженные...

* * *

Не часто так вот происходит все сразу – объясняются неразгаданные прежде тайны, открываются вещи, о которых ты и не подозревал, а главное – жизнь поворачивается к тебе другим боком, и ты смотришь на нее, как на нового знакомого, от которого неизвестно еще чего ждать.

– Ой! – сказал я первым. – А что это?

– Не видишь, что ли? – осклабился Вовик.

В саду, заросшем низкими старыми яблонями, бегали девушки. Девушки, наверное, были малярами-штукатурами, которых в те годы, как, впрочем, и сейчас, было невероятное

в Москве количество, но тогда я об этом не думал, а просто смотрел, как они хохочут, убегая от игравшей с ними большой черной собаки. Хохочут, поправляя рассыпавшиеся волосы, подбирая юбки, хотя нет... некоторые были и без юбок. Стояла страшная, как я уже сказал, жара – и девушки в своем саду, конечно, загорали.

На них светило солнце. Ветер дул на их волшебные прозрачные тела. Зеленые и кислые яблоки-дички валялись у них под ногами. Трава стелилась под их босыми ступнями. Юбки, кофточки и другие предметы туалета в красивом художественном беспорядке лежали вокруг них.

Дом был приземистый, большой, с покатой крышей и трубой. Вокруг стоял сад – удивительно-нетронутый, заросший, дикий, словно лес с протоптанными тропинками от калитки к крыльцу и от крыльца к беседке. Девушки не просто бегали в саду, они его населяли, как какие-нибудь двуногие звери.

Спиной я почувствовал, как холоден старый безумновский дом с проваленными стенами – и слегка очнулся.

* * *

– Вот дуры, – застенчиво сказал Колупаев. – Чего они, а?

Содержание дальнейшего разговора я здесь пересказывать не могу. Вот и сейчас, спустя почти тридцать лет, пересказывать его мне стыдно.

Практически каждое произнесенное Вовиком и Демочкой тогда слово я не мог понять – и мне, пожалуй, требовался перевод с длинными объяснениями. Но я перевода не потребовал, а просто залез на окно и спрыгнул.

Трудно сказать, почему я не сломал ногу. Наверное, в этот день мне все-таки везло. Долго я лежал на чужой земле чужого двора и приходил в себя. А Вовик с Демочкой хохотали из окна.

Так я познакомился с райским садом. И увидел чужой двор.

* * *

Колупаев послушно шел за мной и оглядывался. Видимо, ему сильно хотелось вернуться.

А я был страшно рад увидеть опять свой родной двор. Вы даже не представляете, как я был этому рад.

...Жизнь Вовика и Демочки представилась мне с этих пор по-другому. Из одного старого дома они глазели на другой старый дом. Странные люди! Пытки, девушки, упыри и маляры-штукатуры, Вовик с Демочкой, голуби и голубятники – все слилось для меня тогда в один глупый и невнятный сон, который с тех пор иногда снился мне с удивительным постоянством. Я просыпался страшно рассерженный, гнусно ругая проклятый чужой двор, но вот беда – с тех пор он меня так и не оставляет. И часто-часто вижу я деревянный дом, куда меня ведут, ведут и никак не могут привести... И девушек, живущих в этом доме. На втором этаже.

А вот упыри с носовыми платками и перочинными ножичками во снах моих теперь уже не присутствуют.

Наверное, все это покажется вам смешным и глупым. Возможно, что вы будете правы, если просто пожмете плечами на этот мой рассказик и фыркнете равнодушно. Ну что ж...

ЗЕМЛЯ