Музруков

После ужина я спросил Бориса Глебовича, насколько он занят. Оказалось, что сегодня вечер у него свободен. Я предложил ему поехать на реку Иртыш. Он согласился. Я пояснил ему, что это все в зоне и за пределы ее мы выезжать не будем. Поехали мы по берегу Иртыша. Я как гид рассказывал Борису Глебовичу, где рыбачил и что там ловилось. Места мне были хорошо известны, и я рассказал, что ширина Иртыша в этом месте метров 600–700. “Вон там видно два островка, отделенные от берега протоками. Вот в этих протоках, где очень сильное течение на быстрине, я еще в 1951 году ловил стерлядку. Стерлядь тогда ловилась очень хорошо, не знаю, как сейчас, но можно попробовать, леска есть, крючки и грузики тоже”. Он задал вопрос: “Юра, а где мы возьмем удочки или хотя бы длинные шесты?” Я с улыбкой ему ответил: “Вот, смотрите, как”, — и показал. Берете леску, завязываете петлю и надеваете ее на указательный палец, а большим пальцем придерживаете. Насаживаете на крючок червяка и бросаете в воду против течения с тем расчетом, что сильный поток будет сносить груз с крючком вниз. Борис Глебович очень удивился и сказал: “Забавно, забавно”. Подъехали мы к протокам, вышли. Я сейчас же смастерил две снасти — Борису Глебовичу и себе. Пошутил: “Борис Глебович, а мы с вами на вечернюю приехали”. Он был в восторге. Жара уже немного спала, дул приятный теплый ветерок, и он позволил себе расстегнуть рубаху. А я всматривался в те места, где у меня очень хорошо клевала стерлядка. Интуиция меня не подвела. Я попросил Бориса Глебовича подойти ко мне и показал ему, куда кидать грузик, а сам думаю: отойду-ка я метров на десять пониже с тем расчетом, чтобы все видеть. Ведь груз-то его будет около меня недалеко.

Вдруг леска у Бориса Глебовича натянулась. Из воды свечой выскочила щука примерно с полкилограмма весом. Я подскочил к Борису Глебовичу и одним махом помог ему выбросить ее на берег. Так закончилась у нас первая рыбалка. Через день мы поехали уже рано утром, клев был очень хороший. Наловили мы с ним рыбы — и стерлядок, и красноперок. И Борис Глебович поймал стерлядку граммов на триста. Мы сварили отличную уху. А оставшуюся рыбу отдали в столовую.

Радости Бориса Глебовича во время этих коротких часов не было предела. Прошло много лет, а я до сих пор вспоминаю его улыбку, доброжелательность, его удивление, что так внезапно удалась прекрасная рыбалка. Когда сели мы с ним в машину, он сказал мне, как он хорошо отдохнул. Мне показалось, что он как-то преобразился, ему так легко сейчас, он освободился от всех рабочих тягот.

Я еще находился на “Берегу” двое суток и все время поддерживал связь с Борисом Глебовичем, так как срок отъезда мне был неизвестен. И вот на третьи сутки он мне сказал: “На следующий день рано утром мы выезжаем, проверь машину, дозаправь ее горючим”. К семи утра я подъехал к гостинице, зашел в номер, где он жил (в то время нас уже пускали в гостиницу для начальства, хотя дежурные и были). Поздоровался, спросил, что взять. Он указал на маленький чемоданчик. Я забрал его и пошел к машине, а он еще что-то улаживал с горничными. Ровно в семь утра мы тронулись в семипалатинский аэропорт. Я подумал: “Как же так, ведь этот аэропорт закрыт?” Потом мы разговорились, и Борис Глебович сказал, что из Москвы за женами сотрудников КГБ Семипалатинска прилетит самолет.

Дорогой он мне много рассказывал, как во время войны он работал на Уралмашзаводе. Какие трудности были с питанием и как он давал указание ловить подлещиков и мелкую рыбешку, чтобы покормить рабочих, которые сутками не выходили из цехов. В дороге мы с ним были около двух часов. Я вел машину очень осторожно. Он спросил меня: “Где ты так хорошо научился водить машину? Ты же авиатор, я знаю”. Я ответил, что начал водить еще в далеком 1944 году, в Севастопольском зенитном училище (СЗВУ).

— А как ты туда попал?

— Мой отчим был Сталиным снят с фронта и назначен командующим СЗВУ. Там я и научился.

— Молодец.