Музыка души

Анна Курлаева Музыка души

Глава 1. Воткинск - счастливейшая пора детства

25 апреля[1] 1840 года в приуральском заводском поселке Воткинск, в семье начальника Камско-Воткинского завода Ильи Петровича Чайковского родился второй сын, которого в святом крещении нарекли Петром…

Пасмурным декабрьским днем в доме Чайковских царил переполох. Сегодня должна была вернуться из Петербурга маменька Александра Андреевна и привезти с собой гувернантку. Вся семья с нетерпением ждала возвращения хозяйки и старшего сына Коли, который ездил в Петербург вместе с ней. Почти пять месяцев не было их дома. Все скучали по отсутствующим, но особенно сильно тосковал четырехлетний Петя. Страстно привязанный к матери, он с трудом переносил даже малейшую разлуку. Когда Александра Андреевна покидала дом, Петя рыдал и требовал поехать с нею. Эти бесконечно томительные месяцы показались ему вечностью, и в день возвращения дорогой мамаши он с утра не мог найти себе места и без конца смотрел в окна – не покажется ли карета?

– Едут, едут! – раздался со двора крик.

Не только все члены семьи, но и прислуга выбежала во двор.  На улице было не так уж и холодно для декабря, падал мягкий пушистый снег, тут же посыпавший головы и плечи людей белым покрывалом.

Перед домом остановилась карета, запряженная четверкой лошадей, из которой вышла высокая статная женщина – не красавица, но во внешности ее было нечто притягательное, сразу располагавшее к себе. Темные волосы убраны под дорожный чепец, карие глаза светились радостью и нежностью. Следом за ней спрыгнул шестилетний мальчик в теплой шубке и шапке, из-под которой весело блестели темные глаза. Едва прибывшие ступили на землю, как Александра Андреевна оказалась в крепких объятиях мужа, с наслаждением вновь почувствовав тепло родных рук после пятимесячной разлуки. Она с нежностью вгляделась в такое любимое лицо – Илья Петрович на первый взгляд казался важным и строгим, но впечатление это было обманчиво: на самом деле он был человеком мягким, добродушным, отзывчивым, любившим всех вокруг. Именно за эту безграничную доброту полюбила Александра Андреевна своего мужа. А ведь как когда-то пугали ее институтские подружки: «Он же совсем старик, вдовец! Он старше тебя на семнадцать лет! У него дочь от первого брака!» Жизнь показала, что она была права, поверив своему сердцу. Разница в возрасте ничуть не мешала им горячо любить друг друга, а к падчерице Зине она привязалась как к родной дочери, и та отвечала ей взаимностью. С полной уверенностью Александра Андреевна могла назвать свой брак счастливейшим.

Не успела она поинтересоваться у мужа, все ли в порядке дома, как к ней подлетел Петя и с криком: «Маменька!» – крепко обнял, уткнувшись в пышные юбки. Александра Андреевна с улыбкой обняла сына в ответ. Она любила всех своих детей, но Петя был особенным: «золотом», «сокровищем и жемчужиной семьи» называли его они с мужем. Конечно же, только между собой – в общении с детьми они никогда никого не выделяли.

Тут же началась кутерьма: все обнимали и целовали прибывших, и совершенно невозможно было отличить членов семьи от прислуги.

Молоденькая гувернантка Фанни Дюрбах, выйдя из кареты следом за Николя, стояла в стороне, робко глядя на эту суматоху. Она впервые оказалась так далеко от родной страны, да не в столице, а в далекой глуши, и сейчас чувствовала себя чуть ли не на другой планете. Тут все было иначе: странно, непривычно. Огромные расстояния, каких она никогда не видала на родине: заснеженные бескрайние поля, почти непроходимые леса. Да и погода… Если местные жители считали, что зима выдалась довольно теплой, то ей, привыкшей к мягкому морскому климату, казалось, что страшнее мороза быть не может. Однако, несмотря на суровость, русская природа покорила ее сердце. Фанни восхищенным взглядом окинула живописнейший пейзаж, представший перед ней: прямо перед двухэтажным бело-желтым домом расстилалось громадное замерзшее озеро, засыпанное снежным покровом, почти сравнявшим его с берегами. По берегу росло несколько деревьев.

Но восхищение природой не могло уменьшить тревоги перед знакомством с людьми, с которыми ей предстояло провести не один год. К тому же Фанни почти не знала русского языка. Впрочем, как объяснили знакомые еще на родине, ей этого и не требовалось: в дворянских семьях России по-французски говорили все. Но то в столице. А вдруг в провинции ситуация несколько иная?