Музыка Гебридов

Когда он снова прикоснулся к ней, закинув её ногу на своё бедро, Амелия улыбнулась и так крепко прижалась к его телу, что ему захотелось стонать от удовольствия. От ощущения её тела рядом с ним, её смелых поцелуев и плавных движений рук за его спиной… Когда она чуть прикусила мочку его уха, затем дразняще лизнула языком, Томас шлёпнул её по ягодицам, а через несколько мгновений уже был в ней, твёрдый и горячий.

Несколько лет назад он думал, что сможет забыть о ней. Несколько месяцев назад он считал, что сумеет снова покинуть её. Как он мог? Теперь, когда она принадлежала ему, он хотел забыть о жизни, в которой не было её. Теперь он ясно видел, что они воистину созданы друг для друга.

Глава 30. Фея и Лабиринт

«Как я могу сказать, что я одна, Когда весь мир здесь смотрит на меня?»

Уильям Шекспир. Сон в летнюю ночь

***

Туманным субботним утром, 30 июня 1759 года, океан был спокоен. Мегера проснулась в самом приподнятом настроении, однако, вспомнив, как оконфузилась прошлым вечером перед Халсторном – этим угрюмым мужланом – её прыть мигом поубавилась. С другой стороны, никто не был виноват. Пока капитан развлекался со своей женой, моряки слегка позабыли о дисциплине и тайком распили несколько закупоренных бутылок бренди. Поправляя воротник рубашки, Мегера притормозила ненадолго возле лестницы на верхнюю палубу. Не просто «несколько бутылок», возможно, там их был не один десяток… Пили практически все, и каждый по своей личной причине. Кто отмечал скорое прибытие на сушу, другие – занятость капитана и кратковременную свободу действий, а кто всё ещё поминал старика Скрипа.

Да, пили почти все. Даже скромняга Фредерик Халсторн. Мегера вспомнила, как отыскала его возле бизань-мачты с бутылкой в руке и бессвязной речью попыталась приободрить. Как-никак, она обожала его отца и была к нему привязана, как к родному. Остальное произошло уже, как в тумане. Когда он сказал, что давно положил на неё глаз, но не решался признаться из-за самых очевидных причин (и Стерлинга, в том числе, ведь не хотел терять его расположения), она ничего не ответила, только отпила ещё больше бренди (или же то был ром из закромов трюма?)

Женщина наскоро утёрла рукой лоб и вздохнула, вспомнив, как Халсторн обнял её и поцеловал, на что она так смачно треснула его по лицу кулаком, даже умудрилась разбить бедняге губу. Он ни слова не сказал, просто ушёл, бросил на неё взгляд то ли жалостливый, то ли осуждающий.

Мегера покачала головой. Вот, что бывает, когда капитан столь разношёрстной команды отсутствует слишком долго. Пиратка некоторое время глазела на дверь его каюты. За нею ни звука не раздавалось. Стерлинг вообще собирался выходить оттуда или нет? А может, эта парочка уже поубивала друг друга?

Наступило утро, пришло всеобщее похмелье, но она не ощущала дурноты. Скорее, стыд и смущение, что было вовсе не в её характере, но она поклялась, что объяснится с Халсторном, и они оба обо всём забудут ещё до первой видимости континента. До перерыва на обеденную трапезу Мегера отдала распоряжения морякам, отвесила пару подзатыльников лоцману и братцу Амелии, который теперь таскался за ним по всему галеону, затем занесла в судовой журнал отметки о скорости и курсе, ширину и долготу точки их маршрута с помощью компаса. До ближайшей суши – английских островов Сомерса – было около двухсот тридцати миль. До берегов Северной

Каролины – примерно семьсот миль, что означало, при их скорости, не больше четырёх дней плавания. Мегера вздохнула с облегчением, закрывая судовой журнал. Вот и всё. Долгое и скучнейшее на её памяти путешествие по Атлантике скоро закончится. Пора сообщить радостную весть экипажу и пассажирам.

Она отыскала своих товарищей на верхней палубе, на шкафуте как раз проходил обед. Моряки расположились на бочках и ящиках, о чём-то беззаботно болтая и смеясь. Лоцман Жеан, как обычно, умудрялся обедать, уцепившись за реи. Но он всегда крепко держал свою миску с рагу и ни капли не проливал.

– Отличная новость, Мегера! – воскликнул Стивенсон, прожевав единственный кусок мяса. – На этот раз мне показалось, что мы тащимся невероятно медленно!

– Будто дохлая черепаха на волнах, – пошутил Генри Лионелл.

– Не забывайте, что вы здесь не одни, между прочим! Кроме вас тут ещё и женщины, и дети, не привыкшие к долгим путешествиям…

– Ну разумеется, женишок! Ты стал таким домашним в последнее время, приятель!

Мужчина потрепал по голове возмущённого Клейтона, и тот встрепенулся, как обозлённый воробей, даже отставил прочь миску с рагу и хотел было ответить, но Мегера его прервала:

– Ладно, ладно! Успокойся, боец! А ты, Генри, лучше закрой рот. Парень дело говорит. Смотри за собой и терпи, как все. Где там твой брат, а? Всё отлёживается?

– Он никогда не умел пить. Хотя мы с ним оба начали ещё в утробе у мамки, а она была знатной пропойцей.

– Ха, по твоей роже и видно!