Музыка и ты. Выпуск 9

В стихах 30-летнего Кольцова все громче звучат сетования на горькую долю бедняка, все больше становится размышлений о тяжких невзгодах жизни. И все же большинство стихотворений и дум, которые он посвящает людям, помогавшим ему и поддерживавшим его, — Белинскому, Боткину, Вяземскому, наполнены призывами к терпению и борьбе, верой в могучую волю человека. Во многих стихах его слышится по-прежнему песенный русский напев и ритм. И среди них вдруг взовьется, как песня жаворонка, «неисходною струей» мелодия любовной его лирики: что-то зазвучит памятью о давно прошедшем («Разлука», напоминая нам о Дуняше, написана в 1840 году), а что-то заставит задуматься о последних годах его жизни. Белинский писал в одной из статей о Кольцове: «Натура Кольцова была не только сильна, но и нежна. Он не вдруг привязывался к людям, сходился с ними недоверчиво, сближался медленно».

Из письма Кольцова к Белинскому, написанного в марте 1841 года, и узнаем мы о той, которая стала последней глубокой сердечной привязанностью поэта. Варенька Огаркова была его давней знакомой. Юной девушкой выдали ее насильно замуж за старика Лебедева. Теперь молодая вдова — красивая, умная, образованная, — считалась первой красавицей Воронежа.

В. Г. Лебедева несколько лет не отвечала на письма Алексея, не откликалась на обращенные к ней его стихи. И вдруг, неожиданно для Алексея, отозвалась на его чувство и стала самым близким ему человеком в Воронеже. «Много сторон у нее есть прекрасных человеческих... Если я поеду в Питер и захочу, — она поедет со мной. Она возродила меня снова к жизни, и я теперь начал жить лучше. В душе такая полнота» (из письма А. Кольцова к Белинскому) .

Теперь понятно, откуда взялись эти чудесные лирические стихи поэта, словно чистые голубые озера, сверкающие на солнце. И если поставить все их рядом, то опять, как и в пору его юности, возникает перед нами новая лирическая поэма Алексея Кольцова. Разве могли композиторы пройти мимо этих стихов! «Не скажу никому» — романс на эти стихи есть и у А. Даргомыжского и у О. Дютша, «Так и рвется душа» — и у А. Варламова и у А. Гурилева, «Два прощания» — у А. Дюбюка и у С. Рахманинова.

Один из лучших популярнейших романсов на стихи А. Кольцова — «Обойми, поцелуй» М. Балакирева. В музыке этого романса, полной горячего пылкого чувства, подчеркнуто стремление освободиться от мрачных дум:

Мучит душу мою
Твой печальный убор,
Для чего ты в него
Нарядила себя?

Рязрядись: уберись
В свой наряд голубой
И на плечи накинь
Шаль с каймой расписной;

...Как мне мило теперь
Любоваться тобой!
Как весна, хороша
Ты, невеста моя!

Однако в других лирических стихотворениях звучат нерадостные мысли о будущем:

Как в чужом углу
С тобой нам жить,
Как свою казну
Трудом нажить?

Так оно и было. Отец и слышать не хотел о женитьбе сына на женщине без состояния да к тому же не по его выбору. В деньгах и разделе имущества сыну отказал. Он требовал, чтобы Алексей женился на богатой купчихе, иначе грозил «согнать со двора». Варенька уехала из Воронежа, и поэт писал Белинскому: «Она права, что уехала, чем же ей было жить? Не воздухом же питаться! Здесь я вполне ощутил свое нищенство!»

Последний год жизни поэта был неравным боем с воинствующим темным царством, которое обступило его со всех сторон. Болезнь приковала Алексея к постели. Дом отца оказался для него вражьим станом. Отец денег на лекарства не давал, запретил матери кормить сына. Мать и няня тайком от отца готовили ему обед и относили больному. Шум, крики, топот, пьяные голоса гостей (в доме готовились к свадьбе сестры Анисьи), издевательские выходки отца и сестры сделали последние месяцы жизни поэта невыносимо тяжелыми.

«Да не падет его дух под бременем жизни, — писал В. Г. Белинский о нем еще в начале пути Кольцова, — да будет для него всегдашним правилом эта высокая миссия борьбы с мраком жизни и победа над ним!» Позже Белинский напишет о поэте: «Какая удивительная сила была у этого человека!»

Однажды Василий Петрович Кольцов оживленно рассказывал в лавке своего знакомого воронежского купца, как весело провел он вчера время в трактире по случаю удачной торговой сделки. «А кому это ты парчу выбираешь?» — спросил купец. «А сыну, Алексею, — ответил Василий Петрович, — разве не слыхал? Вчерась от чахотки помер».

Алексей Кольцов умер 24 октября 1842 года. Через десять лет после его смерти А. И. Герцен писал: «Пушкин убит на дуэли 38 лет, Лермонтов убит на дуэли 30 лет, Веневитинов убит обществом 22 лет, Кольцов убит своей семьей 33-х лет».