Музыка льда. Осколки

— Хайп, Илюша, дело, конечно, благородное, но с эффектом бумеранга. Ахмедов не дурак, но ревнив и самолюбив, а Рада, очевидно, не сразу послала подальше конкурентов, раздумывала. А его, Ахмедова, она послала конкретно, да еще и с помощью масс-медиа, и никого не спросила, — тонко улыбнулась Виктория.

— Так это ж была твоя идея. Интервью. Ты же сама гендира через Макса просила? — стало совсем непонятно.

— На моем месте, Илюх, и ты интриговать научишься. Тем более к моим годам. И даже без моего бэкграунда, — женщина легонько похлопала хореографа по руке и, меняя тему, сказала, — я голодная, пошли пообедаем.

Вика говорила правду психиатру, когда объясняла, что учится на своих ошибках. С Алей ошибка была не только в том, что касалось здоровья, но и в том, что закрутилось после ее ухода вокруг ребенка. Девушку рвали в разные стороны журналисты, федерация фигурного катания, а более всего дражайшая некогда родная для ребенка школа.

Ахмедов рвал и метал в буквальном смысле, чуть ли не требуя силком притащить на лед фигуристку, которая уже вовсю каталась не только на другом катке у другого тренера, а в нескольких тысячах километров, в далеком сибирском городке. У Карена Магометовича летели под откос почти реальные контракты и общие договоренности с правильными людьми на правильные деньги на развитие, завязанные на имени спортсменки.

И что же это получается? Укатила не понять куда, а стало быть и деньги укатили следом. Да даже если и не следом, главное, что “Самоцветам” они точно не достаются. В общем, подайте Алечку сюда и пусть трудится. А любую информацию в СМИ можно откатить назад, объяснив, что “все ошиблись”.

Если бы не характер самой Извицкой, которая могла не только послать, несмотря на нежный возраст, но еще и настоять на том, чтобы даже самые упорные последовали обозначенной дорогой, Ахмедов бы решил свои проблемы Алькиной кровью. Впрочем немало способствовал и новый тренер Алевтины, так защищавший свою спортсменку, что только диву дашься. При этом, конечно, светлый во всех смыслах образ Вики стал гораздо менее светлым, а точнее в устах Ивана Балабанова, серебряного призера олимпийских игр, неоднократного чемпиона мира, несчтенократного чемпиона России, тренер Домбровская превратилась в ведьму, пожирающую младенцев. Зато вопрос с возможным возвращением Али был закрыт. Пообижавшись на борзого коллегу пару дней, Виктория Робертовна пришла к выводу, что Ванька нашел весьма годный способ закрыть тему. Ей осталось только подтвердить, что никакое возвращение невозможно. А Карену Магометовичу принять болезненный удар по планам на государственные и частные деньги.

Милкины покровители, наделавшие много бед, как полагала Домбровская, в одном оказались мастерами — Ахмедова они не обидели, федерации угодили, официально Мила осталась под тем же крылом, под которым была, физически же укатила в дальние дали, но это как раз могло волновать только Викторию, остальным было до лампочки Ильича.

Раде, измученной не только ведрами помоев, лившимися на нее после победы, но сверх того необходимостью отрабатывать за двоих присутственные мероприятия, была оказана “честь” стать лицом всего и вся. В момент, когда стало очевидно, что ребенок не вынесет больше игр в спорт и политику одновременно, Домбровской пришлось крепко задуматься, кто прикроет единственное дитя, что осталось под ее крылом после побед. Выходило, никто, кроме нее.

Партия “спортсмен уходит на заслуженный отдых” была сыграна грубовато, но цели своей достигла: никаких возможностей сказать, что Цагар неправильно поняли, короткое но яркое выступление в прайм-тайм не оставило. Конечно, руководитель “Самоцветов Москвы” не только догадался, ради чего сделан ход конем, но и затаил.

Вероятно, и на Домбровскую тоже был зол, но она полезная единица. Радка стала единицей бесполезной, так что ее можно было пинать, игнорировать, “опускать” и обижать. И сейчас всего лишь еще один мелкий укус, еще одна попытка стравить, между прочим вернувшуюся Милу и невозвращающуюся под царственное крыло Раду.

Вика понимала лишь одно во всей этой кутерьме: надо выжидать, молчать, терпеть. Время все как-то расставит по местам. Может быть, расставляет прямо сейчас, пока Илья бегает кругами и возмущается несправедливостью и неблагодарностью руководства.

— Э, погоди! А что мне сказать Раде-то? — озадачивается Ландау.

— Понятия не имею. Скажи, что мы не верим в ее упорную учебу, коллоквиумы и зачеты, ссылаясь на которые она прогуливает тренировки, у нее номера совсем не готовы, и речь даже не о том, что она прыгать давно разучилась, — женщина весело усмехается, отлично представляя себе форму своей бывшей спортсменки, которая уже вторую неделю на катке появляется, что ясно солнышко, хотя заявлена во все выступления весеннего шоу Домбровской. — Ну, или в кино ее позови. Это точно интереснее и лучше официального мероприятия. Я бы выбрала кино, если б у меня был выбор.