Музыка льда. Осколки

Пост со скринами Рады дополнила только одна фраза: “Вот так никого и не сманивают”!

Была ли тренер "Сапфирового" против переходов спортсменов от тренера к тренеру? Признаться честно — была, если речь шла о ее спортсменах. Понимала ли она, что это неизбежная часть ее профессии? Конечно, понимала. Уходили ли ее ученики раньше, хотя она возлагала на них большие надежды? Само собой. И если она чувствовала внутреннюю связь с теми, кто уходил, то это было больно. Она прирастала к ним и отрывалась каждый раз с кожей. Но это тоже была часть ее работы. И эта боль тоже.

Все, что происходило сейчас, выходило за рамки обычной боли. Это был рейдерский захват с последующим разорением того, что она создавала в каждой своей девочке, каждом парне. И возможности что-то поменять у нее не было. Нельзя запретить спортсмену уходить от одного тренера и приходить к другому. Даже в ущерб самим спортсменам. Оставалось только бессильно наблюдать за тем, как умирает в ее (навсегда ее) творениях тот огонь, который она в них зажигала.

****

Яна молча поднялась со скамейки раздевалки и, стуча чехлами, закрывающими лезвия, подошла к тренеру и протянула свой смартфон. На светящемся экране был текст, описывающий прелести работы в дружной команде "Льда и Пламени":

— Настиной маме тоже звонили, Виктория Робертовна.

— Обсудим всё на льду, девочки, — спокойно произнесла женщина. И покинула раздевалку

****

Детям нельзя врать о возможностях, силах, раскладах, потому что однажды сказанная благодушная ложь вернётся тебе их же претензией и требованием ответить за каждое слово.

"Я сделала все, чтобы подняться на верхнюю ступень пьедестала, а вы сделали все, чтобы поднялась Рада". Дети жестоки, когда говорят правду. Даже если это только их правда, а истина глубже и сложнее.

Мила сидит на скамье рядом с калиткой и что-то внимательно просматривает в телефоне.

Проходя мимо, Виктория проводит ладонью по макушке девушки, та не отрываясь от экрана произносит:

— Не могу сидеть в раздевалке. Они только и говорят, что о новостях! Не хочу больше слышать про войны в интернетах. У меня впервые за два года так тихо в Инстаграме и мне всего пару раз в сутки в личку пишут, что я мерзкая крыса-предательница, просравшая все ради Штатовских плюшек, а теперь вернувшаяся, поджав хвост.

Девичий голос задрожал. "Здравствуй тебе, наш любимы невроз", — отмечает Домбровская.

— Поклонники наши добры и радушны, — усмехнулась Виктория, — Попроси Раду как-нибудь показать ее комментарии и личку. Соберёте хейтерское бинго за 30 секунд.

Мила грустно вздохнула. Аукалась и аукалась им обеим тот проклятущий старт всей жизни, победить на котором могла только одна из двоих. Вот такая несправедливость. Хотят многие, а место всегда одно. Подиум большой, а место — одно. Все остальное — утешительный приз.

— Виктория Робертовна, а вы за сколько собираете хейт-бинго?

Тренер засмеялась, потрепала девушку по плечу и пошла на свое место. Что она могла сказать: "Слава богу, только комментарии, а не дубинкой по затылку"? Так себе утешение для вчерашнего ребенка. Рассказывать, как ей пишут, что навели порчу на ее ребенка или ехидничают, что дочь станет инвалидом из-за материнских амбиций, или обещают встретить Вику и облить серной кислотой, или… Ох, сколько же у нее этого “или” пылится по личным сообщениям и открытым комментариям собственных аккаунтов, а уж что творится на публичных площадках… О последнем лучше не думать вовсе

— Давай на лёд! Разминайся и посмотрим, как произвольная будет ложиться, когда-то же надо начать прыгать, — говорит Домбровская.

Каток заполнялся спортсменами. Первые перетяжки этого утра, первые ласточки, отработка конька.

Но вот они закончили и подъехали получать задания. Время пришло для большого разговора.

Домбровская перешла со своего места за бортиком на лёд. Пока ещё даже без коньков. Мальчики и девочки обступили ее, наблюдая за каждым жестом. Ее банда. Ее люди. Ее ученики.

— Сегодня мы начнем занятие с пятиминутки общей информации. Кое-кому из вас уже приходили заманчивые предложения о смене школы. Я хочу, чтобы вы обязательно рассказывали об этом родителям и, если захотите, то кому-то из нас — мне, Илье Сергеевичу или Михаилу Александровичу. Без вашего разрешения и разрешения ваших родителей мы никогда не допустим попадания в средства массовой информации того, что вы расскажете. Хочу сказать отдельно, что любой из вас, если захочет, может принять предложение, которое вам сделают, но прошу перед этим задуматься: что вас толкает на эту смену, верите ли вы, что сможете добиться большего в другом месте. И подумать, чего вы можете лишиться.

Виктория смотрит на серьезные лица и внимательные взгляды:

— Все, что вы будут видеть в интернете — это не ваши заботы. Вы доказываете все, что можете только одним способом — на льду! Я рассчитываю не увидеть ваших комментариев любого рода в обсуждениях. Поддерживайте нашу школу своими победами. Это ваш, неоценимый, вклад.

На льду молчание. Дети обдумывают то, что только что услышали. И вдруг Витя Осадчий, отъезжая от общей группы, говорит:

— Мы принимаем бой!