Музыка льда. Осколки

— Получается, — сбила я тебя с пути истинного на том Московском этапе, — хохочет Домбровская уже в полный голос.

— И нечего себе мои заслуги присваивать! — возмущается молодой человек, — я осаждал крепость и взял ее штурмом!

****

Москва. Полгода после олимпиады

Как они только вообще доволокли всех этих медведей, пакеты, цветы до съемной однушки Рады и не надорвались? Ландау садится за руль своего авто, в голове едва теплится единственная полумертвая мысль: спать. И тут взгляд падает на белый пластиковый прямоугольник. Вот тебе и раз! Совсем вылетело из головы! Утром в беготне и суете, когда он в очередной раз где-то в карманах потерял пропуск, Виктория сунула ему свой, велев заканчивать и догонять их скорее. И уехала за Радой. Зная ее привычку приезжать на работу первой, пожалуй, не стоит откладывать на завтра возвращение карточки.

Одиннадцатый час. Даже звонить неудобно женщине, которая встает чуть свет, ненавидя ранние пробуждения. Он скидывает сообщение. Если ответит, едет к ней. Нет. Значит придется завтра раньше выбраться на работу.

Ответ быстрый и короткий:

— Поезжай домой. Завтра разберемся.

Но домой уже расхотелось. Хотелось приключения. Илья выворачивает руль и мчится по адресу, который находится в противоположном конце от его собственного дома. Не надеется ни на что, даже на то, что застанет коллегу бодрствующей. Лишь по светящимся окнам, убеждается, что еще есть шанс небесплезно потратить время на дорогу.

Она ему открыла. И стало ясно, что собранность и внешняя бодрость сегодня в течение дня не прошли даром. Бледное лицо с припухшими веками выдало большой секрет ледяной женщины. Она плакала. И, похоже, эти вечерние одинокие слезы стали обыденностью за последнее время.

— Не стоило. Отдал бы завтра, — говорит она чуть севшим от слез голосом.

Этот хрипловатый голос выбивает почву у мужчины из-под ног. Раз и навсегда он влюбился в ее осевший от плача голос. И знал, что теперь любовь к усталому голосу с подтоном простой женской слабости с ним навсегда. Илья стоит в дверях и тупит со страшной силой, потому что сказать нечего, а уйти он не может.

Пауза тянется, становясь откровенно неприличной. Вика молчит. Смотрит на него покрасневшими глазами. И не делает ничего.

Все, что в конце концов приходит в голову Илье, взять ее лицо в ладони и прижаться губами к губам. И пропасть второй раз, поняв, насколько они мягкие и податливые каждой его атаке. Губы и голос. Он теперь никогда не будет смотреть на нее как на коллегу, старшего товарища, тем более начальника.

Так они и стоят на пороге. Он держит ее лицо в ладонях и целует губы, которые ему отвечают, хотя ее руки по-прежнему даже не пытаются его обнять. И лишь в момент, когда молодой человек останавливается, женщина притягивает его ближе, буквально затаскивая в квартиру.

И дальше снова тишина. Губы, руки, горячее дыхание. Не прекращая поцелуев, скорее от страха, что внезапная слабость Вики кончится, чем от непреодолимого желания, которого тоже хватило бы на десяток влюбленных, Ландау снимает пальто, сбрасывает ботинки, подхватывает ее на руки и произносит только одно слово:

— Куда?

Дверь спальни захлопывается, все слова остаются за ней. Он вряд ли толком что-то видит, тем более понимает, что творит. Чувствами, мыслями, всеми желаниями Илья лишь тонет в этой женщине. Обтекается ее телом, растворяется в ней, превращаясь весь в мимолетное забвение для нее. Ни на что не претендует и ничего не ждет.

Тем большим диссонансом звучит в конце ее тихое “спасибо”, будто он совершил какой-то поступок требующий этой самой благодарности. И все, что ему остается, молча притянуть тонкое теплое тело к себе в темноте и не давать отползти на край кровати, восстанавливая расстояние между ними. Хотя б до утра. “Пока день не разлучит нас”,— думает мужчина прижимая хрупкую фигурку к груди.

И даже здесь, не чтил ключей верховных, тебе врученных в радостные дни

Илья укатил “воспитывать Настеньку” в Муром, а Вика осталась держать оборону дома. Ничего особенного, если не считать маленького безумия, на которое они решились в ночи. Непросто затевать небольшие победоносные войны на чужой территории, но иногда приходится.

Как говорится, вы в нас плюнете, мы вас зальем! Война начатая одним коротким посланием в соцсетях, запущенным Ильей через личные аккаунты, тут же набрала силу и покатила девятым валом, сшибая на пути всех, нечаянно попавших под удар. Новостные ленты онлайн-порталов, и ладно бы только спортивных, запестрели заголовками “На линии огня: между Домбровской и Канунниковым”, “Новые трофеи “Льда и пламени”. Рада уже была не рада, каков каламбур, своему разрешению публиковать скриншоты короткой переписки с менеджером и по совместительству супругой бывшего чемпиона и начинающего тренера.