Музыка льда. Осколки

Тренеры хором выдыхают. Самобичевание — это не страшно. А сегодня так и вообще лучшая часть всего этого жуткого дня.

****

— Виктория Робертовна, ваших спортсменок называют универсальными солдатами. Как вы к этому относитесь?

Вика морщится от слов журналиста:

— Ну, какие они универсальные солдаты? Они маленькие девочки, нежные как полевые цветы?

Вторые сутки Виктория почти все время спит, пока в ее организме идет борьба за выздоровление, и не знает, что именно ее маленькая и такая непохожая на универсального солдата девочка пережила в отвратительном городе боли и первой победы Домбровской, там, где сбываются мечты и рушатся все планы.

Душа катится вниз, на дно колодца

Мила терялась в чувствах, мороке обожания и ожидания, которое никак не затихало и не меняло вектора, превращаясь в мечты, надежды, сны.

И во сне желанные губы не сжимались насмешливо в складку, истончаясь почти до полного исчезновения, а голос с трещинкой лишь выдыхал короткие призывные звуки. И пальцы ее запутавшиеся в длинных непослушных прядях, больше не искали случайных соприкосновений. И было бессмысленно и прекрасно ощущать, как в тебя вжимается давно знакомое тело, требуя отдать то, что уже годами хранится как подарок.

Зеленые с прожилками глаза глядятся в карие между поцелуями. Светлые и темные волосы перепутались по подушкам. Словно две сильные дикие кошки ведут борьбу за право выжить.

Губы срываются с губ, как бабочка от цветка, с которого собрана вся пыльца. И бегут вниз короткими жаркими поцелуями на горле, между ключицами, облизывая грудь, цепляя краешком зубов дуги выступающих ребер, тоня в ложбинке живота, касаясь выступающих косточек бедер, ныряя в сосредоточение желания и страсти… И только стон доносящийся с полных губ брюнетки озвучивает первобытной музыкой этот горизонтальный танец.

С легким вскриком Мила выпрыгивает из сна, навещающего ее разными вариациями чуть ли не каждую ночь весь последний месяц. И особенно ярко и остро с момента злосчастного поцелуя, после которого, если быть честной с самой собой, ничего и не изменилось в реальности. Виктория Робертовна все так же ведет ее по тренировочному процессу, выслушивает жалобы и откровения, мотивирует, успокаивает, решает проблемы. И не пускает ни на шаг ближе. Ну, может, на шаг. На один шаг размером в 102 сонет Шекспира.

— По кому ты тоскуешь Милли? — ласково говорит Джош, видя ее задумчивое выражение после тренировки?

— Немного по дому, наверное, — пожимает плечами Леонова.

— Считай, что твой дом теперь здесь, — подбадривает новый тренер, — мы все для тебя и с тобой. И мы тебя любим.

— Дома меня тоже любят, Джош, — невольно начинает спор Мила.

И тут американец проявляет удивительную для Людмилы проницательность:

— Тори, дорогая Милли, любит свою дочь, деньги и победы. А вы — просто материал. И, как видишь, это неплохо. Но тебе этого было бы мало. От нее — точно. Со мной будет проще.

В Штатах все намного проще с желаниями и влюбленностями, никто не удивляется и не шарахается от твоих чувств, хотя, право слово, Мила не рвется их демонстрировать и не рассказывает никому, но, видимо, это и без того очевидно и понятно всем вокруг.

Джош лишь однажды, в самом начале работы, поинтересовался ее мнением о специфики работы Домбровской и предложил взять то, что будет помогать Миле. Леонова отказалась: все с нуля. Все сначала. Она полностью доверяет новому тренеру и готова менять себя и меняться под его систему. Американец пожал плечами: в конце концов, раз ей так проще, то ему и тем более.

Мужчина добродушно щурится и, помахав на прощание, углубляется в тренировочный процесс.

****

Мила открывает соцсети, решая наконец-то выяснить, чем живёт ее маленький большой мир, из которого она выпала почти на пять дней. И начинаются чудеса на виражах.

Аккаунты команды пусты, а страница тренера отсутствует начисто. И последние выбивает всякую почву из-под ног. Виктория Робертовна освоила соцсети чуть ли не первой в мире фигурного катания. Это благодаря ее знаниям они ворвались в интернет-пространство. Домбровская умело перенесла американский опт пиара на реалии российского интернет-рынка. Представить, что Виктория Робертовна просто снесла страницы, было такой же дичью, как представить два солнца на небе.

Первое сообщение для мира живых по возвращении из ада болезни оказалось неожиданным по содержанию, но точным по адресу.

"Виктория Робертовна, почему удалена ваша страница?"

В ответ тишина. И лишь через несколько часов приходит ответ: "Ничего не знаю. Я на больничном."

И снова тишина в эфире.

Мозг после пяти дней температуры работает так, словно между нейронами проложена вата.

Сообщение Ландау с тем же вопросом. Ответ ещё короче, чем от Домбровской: "Нас взломали и забанили".

Третье сообщение улетает за океан к милому парню Мартину, который вежливо попытался поухаживать за Милли и так же вежливо отошёл в сторонку, когда понял, что этой большеглазой брюнетке с полными губами и фарфорово-белой кожей интересен только ее такой же фарфорово-белый лёд на катке.