Музыка лунного света

— Ни на одной официальной карте не найти рощу, называемую Броселиандом; она существует только в наших сновидениях и надеждах. В посюстороннем мире она называется «Пэмпон», лесом у предмостного укрепления. Но в мире магии это волшебный лес Мерлина, царство фей и мост, ведущий в подземный мир.

— В подземный мир? Это то же, что и иной мир?

Янн кивнул.

— В Броселианде скрыт святой Грааль Артуровых легенд, там берет свое начало источник вечной юности. Кто испил из него, навеки сохранит молодость. Говорят, что под Зеркалом Фей, тихим озером, проходит путь на Авалон, где король Артур спит в ожидании, когда Бретань вновь призовет его на подвиги. А другая легенда говорит, что на дне пруда, гладь которого покрыта кувшинками, в хрустальном замке обитает Вивиана, Дама Озера.

Марианна задумалась над его словами. Дама Озера. Она никогда прежде о ней не слышала, но, как только Янн о ней заговорил, Марианне показалось, будто ей вспоминается что-то давно забытое.

— А кто она такая? — тихо спросила Марианна.

— Именно она лишила волшебника Мерлина магической силы, вознаградив за это своей вечной любовью. Она увлекла его к себе в пучину вод, чтобы одарить пиром бесконечных наслаждений, который длится и по сей день.

Перед внутренним взором Марианны предстал стеклянный дворец, окруженный водой и пляшущими тенями.

Облака серебристого тумана под высокими, увитыми плющом деревьями объяли Янна и Марианну, когда они вторглись в волшебный лес, под кроны дубов и берез. Их встретила тишина. Выжидающая тишина.

Спустя двадцать минут они добрались до источника вечной юности.

— Здесь впервые встретились Мерлин и Вивиана, — прошептал Янн тихо-тихо, словно не хотел нарушать покой обитателей леса.

Марианна заметила, как с каменистого дна в прозрачной, словно хрусталь, воде медленно поднимаются пузырьки.

— Источник смеется, — шепотом продолжал Янн, — только когда видит двоих, которые, подобно Мерлину и Вивиане…

Он не договорил.

«Любят друг друга».

Марианна заглянула в воду. Точно такой же родник словно забил у нее в груди: нежные пузырьки будто поднимались жемчужными нитями из подземного источника и тихонько лопались. Необъяснимо. Чудесно.

Когда она была рядом с Янном, ее сердце смеялось, как этот источник.

Держась за руки, они побрели по тихому лесу, и Марианне казалось, что таким, как сейчас, он был и тысячу лет тому назад: густым, заколдованным, сумрачным. С покрытыми вереском прогалинами, болотами и глубокой насыщенной зеленью. С тропами, которые никогда не пытался выровнять ни один лесничий. В кронах могучих дубов шумел ветер. Солнце бросало светло-зеленые тени на мягкую землю. Ей казалось, будто с каждым шагом время и пространство растворялись.

Наконец они вышли к кругу древних стоящих камней, заросших боярышником.

— Гробница Мерлина, — прошептал Янн. — Здесь навеки заточила его возлюбленная.

«Наверное, он принял эти оковы с радостью, — пронеслось в сознании у Марианны. — Удивительный человек, он отверг власть и могущество ради любви к женщине».

Гробницу Мерлина окружали мегалиты, где в бесчисленных процарапанных за века трещинках виднелись размякшие от дождя записки. Марианна не решилась вынуть хотя бы одну.

— Это просьбы, — объяснил Янн. — Это неметон, святилище богов. Бывает, что, когда мы открываем им желания, они снисходят к нашим мольбам.

Марианна, завороженно глядя на гробницу, вырвала лист из желтого блокнотика, где обычно записывала французские слова. Она устремила на Янна взгляд, какого он никогда еще не видел в ее глазах. Испытующий. Решительный. И одновременно отрешенный.

Марианна написала на листочке несколько слов, тщательно сложила и воткнула в одну из щелей.

Янн не стал спрашивать, о чем она взмолилась богам, да если и спросил бы, она не открыла бы этой тайны.

Но что-то в нем надеялось, что он сможет исполнить это желание.

Они молча посидели у заросшего кувшинками пруда, захваченные неописуемыми чувствами. Марианна подставила лицо лучам теплого солнца. Все ее черты внезапно обрели мягкость и исполнились умиротворенности. «Она сделалась похожа на мечтательную фею», — подумал Янн.

«Когда фея влюбляется в смертного, то часто боится, что он забудет ее, едва покинув волшебное царство, — давным-давно, когда он был еще мальчиком, поведала ему мать. — Феи умирают, если возлюбленный перестает о них вспоминать. Поэтому каждая фея пытается навеки привязать к себе возлюбленного. Но навсегда удержать его она может, только даровав ему смерть, запечатлев на его устах поцелуй тьмы. Тогда он умирает для этого мира и возрождается в потустороннем, соединившись со своей феей».

«В сущности, любого кельтского героя ждет сладостная смерть, — размышлял Янн. — Не важно, кем был он в земной жизни: королем, великим воином или простым художником. В руках феи он всего-навсего мужчина. Мужчина, который отвергает ради нее то, что ценил превыше всего на свете: славу, честь, деньги, власть, признание».