Музыка лунного света

Кот, свернувшийся клубком на сиденье «веспы», заметив ее, приподнялся. Глаза у него горели во мраке ночи.

Марианна закинула аккордеон на плечо. Он тяжело повис у нее на спине. Кот уставился на нее.

«Он тебя ни о чем не спросит». Но Марианне показалось, что этот кот вполне на такое способен.

А потом она уехала прямо в ночь. Ей не встретилась ни одна машина, ни один велосипедист, даже ни одна чайка; Марианна слышала лишь отчетливое гудение мотороллера, ощущала вкус ночной росы на губах и чувствовала, как ночная прохлада дотрагивается до ее голых лодыжек, забираясь под одежду. Аккордеон всем своим весом тянул ее назад, на каждой крохотной кочке мех, казалось, растягивается и вновь сжимается. И каждый раз раздавался все тот же вздох, слышался все тот же слабый аккорд.

Стоя на гребне пляжа Таити, глядя в черно-синюю гладь Атлантики, ощущая одни лишь звезды над головой и один лишь песок под ногами, она сняла аккордеон с плеч, перевернула, перевесила на грудь.

Выдох. Вдох.

Она всегда любила ля-минорную тональность. Она поднялась на две кнопки выше от ноты «до».

Выдох. Вдох.

Она не играла целую вечность — сорок… нет, сто лет.

Марианна передвинула безымянный и указательный пальцы ниже и растянула мех. Откуда-то из глубин инструмента в ночь излился меланхолический аккорд, возвышенный, торжественный и громкий. Ее живот, ее сердце откликнулись ему дрожью.

Вот что Марианна так любила — чувствовать музыку животом, лоном, грудью. Сердцем. Звуки преображали ее тело, она вновь свела мех, и ля-бемольный аккорд превратил ночь в музыку.

Марианна отпустила кнопки и тяжело рухнула спиной на песок. Аккордеону потребовалась близость моря, чтобы ожить и выйти из оцепенения.

«Как и мне».

Ее мысли успешно спаслись от Лотара. Но зато теперь еще злее набросились на нее.

«Неужели он был таким мерзавцем? Вдруг это моя вина? Я точно пыталась что-то изменить? Может быть, я слишком мало его любила? Что, если стоит попытаться снова? Разве он не заслужил, чтобы я дала ему еще один шанс? Не случайно ведь говорят: любить означает принимать кого-то таким, какой он есть. А я так поступала?»

Она так давно бежала из дому. Но все-таки не так уж давно. Она заплыла в совершенно иную жизнь, но сорок один год совместного существования с Лотаром по-прежнему давили на нее невыносимой тяжестью. Их нельзя было просто сбросить, как старую ночную рубашку. Они неумолимо следовали за ней, куда бы она ни пошла, с кем бы ни смеялась. Они чем-то напоминали это море, которое медленно поглощает сушу и никогда не оставит ее в покое.

— Merde, — прошептала она сначала робко, а потом увереннее: — Merde!

— Merde! Дерьмо! Merde! — крикнула она, обращаясь к волнам, и стала подкреплять каждое слово аккордом.

Tango de la merde, ее пальцы не сразу нашли кнопки, на аккордеоне все было перепутано, «фа» находилась под «до», «ре» — под «ля», «соль» — над «до». Марианна с бранью нажимала на кнопки и клавиши, аккордеон издавал разные звуки, молил, вскрикивал, исходил ненавистью, пел о страсти и тоске; Марианна смиряла эти звуки, вызволяла их из тесноты инструмента, наделяла их силой и переносила во мрак ночи. Марианна дала меху вдоволь надышаться соленым воздухом, а когда устала настолько, что больше уже не могла играть, положила на аккордеон голову.

Она сделала глубокий вдох. Выдох. Марианне послышался женский смех; что, если все это время ее слушала Нимуэ, владычица моря?

Марианна подняла глаза и увидела, что от луны остался узенький серп, бледно-серебристая колыбель, скрывающаяся от солнечных лучей.

Пальцы Марианны нерешительно задвигались, пытаясь вспомнить самую прекрасную песню, которую Марианна когда-либо исполняла, песню о сыне луны, «Hijo de la luna»: ре-минор, соль-минор, фа-мажор, А7.

Марианна упражнялась, пока пальцы у нее не онемели от утреннего холода и влаги. Левая рука заныла от непрерывного растягивания и сжимания меха, спину заломило от тяжести инструмента. Предрассветные сумерки совлекли покров с ночи, и на востоке показалось восходящее солнце.

Марианна в изнеможении отставила аккордеон. Ей стало не по себе. Она перестала отличать реальность от своих желаний. Медленно сыграла она несколько тактов «Либертанго» Пьяццолы.

Но ответов не было. Нигде. Одни вопросы. Вопросы.

29

Спустя четыре дня, четырнадцатого июля, Марианне показалось, будто «Ар Мор» и пансион вывернуты наизнанку: с утра столы, стулья, половина всей кухонной посуды и передвижной бар из ресторана громоздились на молу. Повсюду раскачивались цветные фонарики на шнурах, на набережной установили сцену с навесом, в окнах трепетали на ветру французские и бретонские флаги.

Паскаль Гуашон как раз изгоняла из комнат духов, чтобы избавить помещения от отрицательной энергии. Под конец она еще должна была благословить огонь в очагах: в камине холла и в камине ресторанного зала — и произнести заклинания, оберегающие от злых сил.

— Мы что, устраиваем такой праздник в честь повторного открытия пансиона? — удивленно спросила Марианна.