Музыка Океании (СИ)

Гектор переводил глаза с собаки на наёмника и обратно, затем разразился громким смехом, сделал глубокую затяжку, выпустив струи чёрного дыма из ноздрей, и лишь тогда спросил:

— Ты это серьёзно, Аластор?

— Да, я хочу, чтобы эта собака унаследовала все деньги. Его зовут Гелиос, кстати. Вы должны найти для него хозяина и удостовериться, что пёс ни в чём не станет нуждаться. Ещё, если ты заметил, у него нет ноги. Думаю, можно что-то придумать… наподобие протеза, не знаю…

— Ты сам, часом, рассудок не потерял? — усмехнулся Гектор. — Решил отдать четыре миллиона хромой собаке?

— Нет, ему хватит только моей части. Деньги, которые заработал Мантикор, предназначаются кое-кому другому. Только я не могу назвать их имени, тебе придётся направить пару агентов, чтобы всё разнюхать. У меня будет ещё одна просьба.

— А не многовато ли ты просишь, Аластор? — спросил Гектор, кажется, вновь потеряв расположение духа.

— Нет, с учётом всего, что ты должен мне, Гектор. Я могу сейчас очень долго перечислять весь список твоих ошибок, начнём хотя бы с моего отстранения и замечательного подарка, который мне достался от Мантикора, — Аластор взял сигарету из пепельницы и наполнил лёгкие вкусом едкого дыма. — Как ты мог передать трость мне? Только подумай, если бы он захотел убить меня раньше, ему оставалось лишь выследить меня по этой палке. Рассудок он стал терять опять же по твоей вине, и ты ничего не сделал, чтобы помочь ему! Тебе необязательно быть наёмником, Гектор, ты губишь и ломаешь жизни, сидя в самом центре своей паутины, поэтому, если у тебя есть хоть толика совести, ты выполнишь все мои условия и дашь мне спокойно покончить с собой.

Гектор теперь выглядел растерянным. Смахнув горсть чёрного пепла и затянувшись снова, он, наконец, произнёс:

— Ладно, говори уже, чего хочешь.

— В Шумах есть мальчишка лет тринадцати, зовут Лаэртес. Его родители мертвы, он живёт у соседей. Не уверен, но где-то двадцатые дома в районе старых застроек возле Головного Цеха. У парня есть потенциал. Он сильный и очень смелый. Если ты хочешь будущего для «Скиеса», то тебе очень нужна новая кровь. Деньги отдайте тем людям, что приютили его после смерти отца.

— Я не могу поручиться за мальчика, Аластор. Чтобы стать чудовищем «Скиеса» слишком мало силы, смелости и злобы. К тому же, уверен ли ты, что так будет лучше? — Гектор откинулся в кресле, глубоко затянувшись сигарой, будто ожидая отговорок. — Парень остался сиротой, но он ещё может стать хорошим человеком, ты же приговариваешь его к такой же судьбе, от которой ты и Мантикор были рады покончить с собой.

— Его судьба пока не определена. Может, он окажется достойным занять твоё место, Гектор. Я прошу тебя лишь присмотреться к нему. Выбор всё равно будет за тобой и за ним.

Гектор молча кивнул, отложив сигару в пепельницу.

— Думаю, я могу идти, — сказал Аластор, поднял Гелиоса с колен, тот в ответ тихонько заурчал. — Куда мне деть пса?

— Оставь здесь, — произнёс Гектор, задумчиво поглядывая на трёхпалого. — с ним всё будет хорошо. Могу я узнать, что будет с тобой?

— У меня осталась гранатовая косточка в пистолете. Хочу испытать её в действии. — Аластор не собирался говорить ему о внушительном запасе огнестрельного оружия и боеприпасов, которые Мантикор перенёс в подвал дома в Шумах. Он опустил Гелиоса на пол, сам поднялся со стула и взял трость, прислонённую к задней стенке стола Гектора. — Я ведь должен умереть, чтобы деньги вступили в силу. Мы оба знаем контракт, Гектор. Там нет ни строчки о том, что я не имею права убить себя. И меня никто не может остановить. Я всё сделал, что должен был. Теперь я просто Никто. — Аластор уже повернулся к выходу, когда услышал, что босс медленно выдвинул ящик стола. Аластор слишком хорошо знал, что именно лежало в этом ящике — то же, что и во всех ящиках письменных столов любого директора крупной криминальной организации.

Он стоял неподвижно спиной к главе «Скиеса», тот молчал, сидя в своём кресле. Гелиос, трехлапый пёс-миллионер, изумлённо поглядывал на бывшего наёмника, не вполне понимая, что будет теперь.

Они ведь стреляют в бешеных собак, верно?

Неужели Гектор считал более правильным застрелить его, нежели позволить самостоятельно распорядиться своей жизнью?

Стреляй уже! Что ты тянешь?! — хотел сказать Аластор вслух, что-то внутри него автоматически отсчитывало пятнадцать секунд, он слишком хорошо представлял себе этот отрезок времени, он чувствовал его, это время всегда было особенным.

— Ты, наверное, ненавидишь меня, Аластор, — заговорил он, наконец. — Думаешь, это я сгубил твою жизнь. Я знаю, что ты считаешь меня чудовищем, намного страшнее любого из вас.

— Потому что так и есть. — Произнёс он, ощущая напряжение, закипающее в комнате. Ему даже казалось, что он чувствует спиной дуло револьвера, что глядит ему в затылок.

— И я не стану этого отрицать. Я выполню твои желания в знак уважения к тебе, последнему из моей тройки золотых монстров.