Музыка Океании (СИ)

— Карчет, Фликшу! Неста! — Раздалось из уст Трамеша. Мальчик мгновенно замер. Послушание было важнейшим качеством, которые воспитывали антропы в своих детях.

— Спат! — сказал Кургун, обращаясь больше к Нике и Эльпис. За несколько дней общения со своими провожатыми, Ника уже успела выучить слово, с которым спорить было нельзя «неста» — означало отход ко сну. Точно она не знала, но предполагала, что набожные антропы, жившие в мире, буквально сотканном из духов и призраков, считали неправильным бодрствовать в ночное время суток. Может, опасались врагов, что скрываются во тьме, но засыпали все трое всегда мгновенно. Она замечала также, что при каждой трапезе Кургун всегда подкармливает духов, бросая кусочки еды огню.

Психея помахала рукой Фликшу и произнесла слова прощания на антропе, звучавшие очень нежно по мнению Ники: «лязи-лази!», мальчик ответил ей тем же. Трамеш не упустил случая отругать сына. Ника не понимала его слов, но заметила, что он всякий раз отчитывает Фликшу за разговоры с чужачкой на антропе. Психея не стала показывать и тени обиды, она с невозмутимым видом пошла к палатке, где её ждали Ника и Эли.

— Спокойной ночи, кирии, — пожелала Психея, укладываясь рядом с ними.

— Меня беспокоит кое-что, Пси, — обратилась к ней Ника. Девушка вопросительно наклонила голову. — Когда мы придём в Ууракулис… наш план состоял в том, чтобы выменять тебя на Океанию. Как бы это ни звучало, ты знаешь, что я имею ввиду. Для нас с Эли единственный способ спастись, это сбежать в Океанию, в другой мир. Нам нужно, чтобы ты объяснила это вождю племени, и чтобы смогла хотя бы примерно понять ответ. Я понимаю, что концепты сложнее простых разговорных фраз, но прошу тебя, подумай, как это объяснить. Ты наша единственная ниточка.

— Вдруг в Ууракулисе будет кто-то, кто говорит на элла, — предположила Эльпис. — Наши друзья-то худо-бедно проговаривают отдельные слова. К тому же, Пси сама говорила, что её отец долгое время жил в племени. Уж каким-то способом они общались друг с другом.

Психея погрустнела, в её глазах отражались сияющие звёзды. Её диковатая красота раскрылась на севере в полной мере. Она была в каком-то невероятном контакте с природой, животными, местными людьми, наверное, даже с незримыми духами.

— Я почти не помню отца, когда мы жили с уура, — ответила Психея с задумчивым и протяжным акцентом, который всегда завораживал Нику. Казалось, что метиска постепенно растворяется, из старой своей формы, перетекает в новую. — Но меня не считали здесь чужой. Я была уура, как и они все. Не помню, как относились к отцу. Не помню, на каком языке они общались. Я жила тогда как бы между. Могла говорить на антропе, но элла я тоже знала. Наверное, родители учили меня обоим языкам.

От голоса Психеи с этим странным тягучим, как мёд говором, безмерно хотелось спать. Её голос словно был предназначен для того, чтобы рассказывать истории на ночь. Длинные, мрачные сказки о духах, что вторгаются в судьбы людей.

— Говори ещё, — прошептала Ника. — Что угодно, просто рассказывай.

И Психея продолжала. Она рассказывала о том, как сложно и тяжело быть одиночкой в мире горожан. Принимать их нормы и условности, как ничтожны жизни людей, поставивших деньги и блага выше звёзд и свободы. Она говорила, как приятно ей звучание антропа, насколько глубокими кажутся ей слова этого языка, особенно если разбирать их на слоги, если вдумываться в смысл происхождения слов. Затем она стала рассказывать чёрные, как полярная ночь, истории своего народа. О сопротивлении духам, об огромных чёрных касатках и о суровых людях, которых судьба заставляла отправляться в странствия.

Первой уснула Эльпис, в самом начале рассказа. Она отвернулась от девушек, зарывшись с головой в капюшон. Нику сморило спустя ещё пятнадцать минут. Шепчущая в темноте Психея продолжала тихо повествовать о величии антропосов.

***

Ууракулис в своём истинном обличье им обнаружить не удалось. Блуждающий город из блуждающего стал вполне оседлым, а вместо города больше напоминал деревню. Ника догадывалась, что антропосов застали не самые простые времена. Выживание на севере во время зимы никогда не было простой задачей, но раньше зима заканчивалась. Сейчас же стала постоянным проклятьем аборигенов. Оставалось признать самый печальный факт — их дни были сочтены.

Поселение находилось буквально внутри скалы. Чёрной дырой зиял огромный проход, ведущий внутрь пещеры, но и на самих склонах можно было заметить небольшие домики, обтянутые тюленьими шкурами. Особенно остро здесь ощущалась близость моря. Резкий северный ветер приносил с собой привкус солёной воды.