Музыка Океании (СИ)

Сани остановились, проехав первый квартал города. Термина. Сцилла. Харибда. Все города Ойкумены похожи, если знаешь один, знаешь их все. Улицы вьются загнутыми спиралями, чем дальше от центра, тем дома всё проще и скуднее. Чем дальше город от столиц, тем уродливее здания, тем грязнее улицы, занесённые вечной зимой. До конца света по ним ещё можно было передвигаться в машинах, теперь же снег положил конец любым формам личного транспорта, кроме собачьих упряжек, но кто будет содержать свору, если еды не хватает даже людям?

— Спасибо, что подвезли, — Аластор слез с саней. Улица была пустой, насколько видели глаза, должно быть, остальные упряжки уехали дальше.

— Осторожнее в городе, — предупредил второй революционер, что правил собаками. Звери тем временем начали грызться друг с другом, воспользовавшись остановкой. — Обычно янтари не тиранят жителей, но после такой перестрелки в поле, один Кронион знает, что они могут устроить.

— Я не задержусь здесь, — сказал Аластор. Ни в Термине. Ни в Ойкумене. Ни в этом мире. — Найду девочек и всё.

— Удачи в поисках, — ответил парень холодно. — Но, если что, помни — мы рады принять тебя.

— Я уже понял. — Сказал Аластор.

Погонщик взмахнул хлыстом, тот щёлкнул, задев ухо самого крупного чёрного пса, что задирал младшего напарника, не переставая грозно рычать всё время, что длилась короткая стоянка. Чёрный сперва пригнулся от удара, а затем яростно огрызнулся на хлыст, за что получил ещё один удар, и только тогда покорно сдвинулся с места, возобновив бег. Они же стреляют бешеных собак, верно?

Сани унеслись куда-то вглубь Термины. Аластор, не зная дороги, побрёл в противоположную сторону. Спустя пару шагов он почувствовал вновь нахлынувшую боль в ноге, достал трость и продолжил путь уже вместе с ней.

За пятнадцать минут неспешной ходьбы, Аластор встретил лишь трёх прохожих, которые не имели ни малейшего понятия, где искать двух девочек. Он вышел к узкой спирали, что явно вела в место, сильно походившее на Край. Завернув туда, Аластор приметил трактир. Даже если никто там не знает о дочерях Алкионы, можно по крайней мере напиться. Он вошёл.

Внутри было холодно, чуть ли не холоднее, чем снаружи. Возле барной стойки ютилось несколько посетителей, согревая озябшие руки возле чёрных, закоптелых горелок. Камин в глубине бара казался самым холодным местом в помещении. Прямо у входной двери примостился облезлый рыжий кот, который недовольно вскочил с нагретого места, когда Аластор вошёл внутрь, попытался открыть глаза, чтобы посмотреть на него, но они были такими грязными, в бурых капельках гноя по краям, что превратились лишь в две узкие щёлки.

Мужчина прошёл внутрь и занял свободное место рядом с одним из гостей. Им оказался почти лысый пьяница, что было ясно сразу и по запаху, и по одеянию. Он сидел и молча пил какую-то жидкость, переливая её в надколотый стакан из полулитровой бутылки. Бармен — здоровяк с коротко стрижеными волосами — подошёл к Аластору, не задавая вопросов, лишь одарив вопросительным взглядом.

— Ципуро. — Сказал ему Аластор.

Спустя секундную паузу бармен лениво поинтересовался:

— У нас много. Какой?

— «Миф» есть?

Он даже не кивнул, лишь согласно моргнул.

— Давай его.

— Стакан?

Он уже хотел согласиться, когда передумал. А к чёрту!

— Бутылку.

Тот, наконец, кивнул, кажется, довольный ответом, и спустя минуту, поставил перед Аластором ципуро.

Чёртова бурда, — подумал он, сделав первый глоток и вспомнив этот обжигающий мерзкий вкус.

— Недавно в городе? — спросил сидящий рядом пьяница, когда бармен ушёл куда-то в подсобное помещение.

— Заметно?

— Местные ципуро не пьют. Стоит много, вкус не лучше, чем у узо.

— Зато голову сносит на раз, — заметил Аластор, сделав ещё один глоток.

— Что здесь делаешь? Проездом или тоже один из серых?

— В смысле Алкида? Нет. Я сам по себе.

— Их тут как снега, — сказал посетитель. — Херовы революционеры, из-за них мы спокойно жить не можем. Пару недель назад взорвали бомбу на рынке, спрашивается — зачем им это? Никому жить не дают.

— Ага, — равнодушно отозвался Аластор.

Он точно ничего не знает о девочках, — подумал он. Принимать участие в беседе не хотелось совершенно.

— А правительство мало чем лучше, твари поганые, оставили нас подыхать здесь. Слыхал? Отменили наш город. Всё, нас никого больше нет, остались лишь Сцилла с Харибдой и стайка интеллигентных толстосумов.

— Тогда что ты жалуешься? Примыкай к армии Сопротивления! — раздался очень нежный, но грозный голос.