Музыка Океании (СИ)

Кабинет Гектора насквозь пропах ароматом сигар. Сколько Аластор помнил эту комнату, с того первого дня, как его забрали из тюрьмы, до настоящего момента, она оставалась неизменной, а между тем прошло уже около двадцати лет. Тёмные стены с деревянными панелями, паркетный пол и огромный письменный стол, покрытый бесконечными царапинами. Он помнил, как подписывал здесь договор. Перьевая ручка тоже лежала на своём месте. Изменился только сам Гектор, особенно сильно изменился за последние два года. Кажется, хуже всего он стал выглядеть после смерти Минотавра. Волосы совсем поседели, сам он растолстел, под глазами теперь всегда ютились чёрные синяки, высокий лоб, плавно перетекавший в залысину, был исполосован морщинами. Не изменилось лишь его выражение лица. Глава «Скиеса» никогда не выглядел раздражённым или печальным, даже если и был таковым. Уголки губ всегда приподняты немного вверх, брови всегда ровные, взгляд уверенный.

На столе помимо кипы бумаг стояли две миски, большая — полная зёрен граната, («Значит, где-то всё же растут деревья… зима не повсюду», — подумал Аластор, хотя сам он нигде в магазинах и рынках Сциллы не видел ничего подобного) и маленькая для косточек.

— Ну, как дела, Аластор? — спросил Гектор, наклонившись вперёд и сцепив пальцы рук на столе. Он не называл его Цербером никогда после «Чёртова колеса», ни разу даже не оговорился, хотя в период службы Аластора в «Скиесе» всегда пользовался именно этим именем.

«Что означает имя Аластор?» — спросила Эхо вчера утром. Когда она впустила его, они не разговаривали, они занялись сексом, а затем спали очень долго, почти до полудня. Сколько тепла и жизни было в её теле, сколько любви она вкладывала в свои наигранные поцелуи, в свои прикосновения. Аластор знал, что эта была лишь игра. Он слишком хорошо знал мир для того, чтобы считать, будто шлюхи умеют любить.

«Это злой дух мщения. — Ответил Аластор. — Повсюду, где он появляется, он сеет зло и гибель. Он развращает ума людей, делая их мстительными. И эта месть приводит к преступлению, которое, в свою очередь, приводит к новой мести и новому преступлению, и так далее…»

«Имечко класс, — оценила Эхо. — Родители так ненавидели тебя?»

«Это отец. Он говорил, мужчина должен быть сильным. И должен иметь сильное имя… А Эхо? Это псевдоним?»

«Нет. Меня правда так зовут… — она потупилась немного. — Родители меня поздно родили… У них была дочь, Серена, наверное, они очень её любили. Она умерла в восемь лет, тогда они решили завести ещё одного ребёнка. А меня назвали Эхо. Эхо Серены. Так что история ничем не лучше, честно говоря…» — её скрипучий голос при этом прозвучал не очень весело.

«Они не любили тебя? — спросил Аластор. — В смысле… не так сильно, как её?»

«Любили, конечно. Только я всё равно осталась в её тени, всегда чувствовала её присутствие. Иногда, когда они долго смотрели на меня, у них на глаза наворачивались слёзы. Всё из-за этой сучки. — Она поморщилась. — Вот кого я правда ненавидела всю жизнь. Знаешь, они строили такие планы на неё… так многого хотели, она была талантливая, за что ни бралась, всё у неё получалось… а она умерла, и родилась я. И стала их разочарованием. Ничего толком так и не научилась делать. Лет до тринадцати я была гадким утёнком, честно сказать. А Серена всегда была миленькой. Не знаю, кем бы она стала, если бы выросла. Но знаю, что, если бы она не сдохла, меня бы вообще не было. Так что было очень паршиво. Я ушла из дома в шестнадцать, у меня только выросла грудь. Я сбежала в Сциллу из поганых Патр. Денег не было… Ну, в общем, и вся история. С тех пор вот так…».

«Сколько тебе уже?» — спросил Аластор, не отрываясь от её синих глаз, которые отчуждённо оглядывались на своё прошлое.

«Двадцать четыре. Восемь лет — уже пенсионерка в этом бизнесе. Но в Сцилле есть шлюхи и постарше меня. Так что не всё потеряно. Если, конечно, конец света не смоет всех нас нахрен».

— Как ещё у меня могут быть дела, Гектор? Ни к чёрту, — признался он. — Я думаю, у тебя так же. И у всех вообще. — Аластор всегда опасался этого человека, лишь после своего ранения он осмелился заговорить с ним на «ты». Гектор никак не прокомментировал этого. Может, он тоже считал, что их больше не связывали иерархические отношения. — Хотя, знаешь, — сказал Аластор, не дав Гектору ответить. — скоро всё кончится. Я не про конец света. Власти могут сколько угодно кормить нас сказками о том, что человечество выстоит, несмотря ни на что. Слухи от Сопротивления могут и дальше пускать пыль в глаза своей ядерной бомбой. Для меня всё закончится скоро. Намного раньше. Я нашёл кому отдать деньги. Я дам всю информацию позже. Ещё ты должен будешь достать один билет на поезд… до Харибды, а ещё лучше дальше на юг, до самого Сельге. Но сначала я хочу попросить у тебя другое…

— И что тебе надо, Аластор? — спросил Гектор, подвинувшись в кресле и глубоко вздохнув.

— Пули. Точнее, достаточно будет всего одной.

Гектор усмехнулся как-то не очень весело, а в глазах сверкнуло недовольство.

— Что ты задумал, чёрт побери?