Музыка призраков

– Ты здесь всех знаешь! – громко сказала Тира, перекрывая шум. Кузнечик качался над ее кокосом, словно приглашая отпить из скорлупы.

– Так бывает, когда долго живешь на одном месте. Я же практически коренной столичный житель, поселился еще в те времена, когда Пномпень был городом-призраком. Меня все знали как сироту-холостяка – комлос компреа, а теперь я седой и по-прежнему неженатый. Вечный сирота в их глазах. Разумеется, все за меня переживают, поэтому им страшно любопытно.

Они перешли дорогу.

– Но ты же фактически подтвердил, что ты женат. – Тира старалась не выдать недоумения, но голос ее подвел. – Это было… излишне, не говоря уже о том, что это неправда.

Кузнечик кивал, соглашаясь.

– Оун, прости меня. – Нарунн повернулся к Тире, тронув ее за предплечье: – Я увлекся. Извини. Честное слово, не хотел разрушать их счастье. – Он уставился себе под ноги. – Да и свое, наверное.

Не зная, что сказать, Тира отпила кокосового сока.

– Я знаю, ты уедешь, – тихо продолжал молодой врач. – Вернешься в Америку. Твоя жизнь не здесь, я понимаю. Когда придет этот момент, я, если нужно, объясню твое отсутствие, только ведь они не спросят, разве что поддразнят: «Как там ваша жена? Где же ваши детки?» В шутку, разумеется. Мы, здешние камбоджийцы, научились жить с постоянным ощущением непостоянства. Любой из нас может потерять жизнь – или, как Вичет, самое главное, – просто неудачно перейдя улицу. От этого в нас пробуждается здоровая жадность, и мы хватаем все счастье, до которого можем дотянуться. – Нарунн взглянул на нее умоляюще: – Ты простишь меня?

Тира кивнула, но не призналась, что пока не планирует возвращаться в Америку, что утром она ходила в туристическое агентство в паре кварталов от отеля и поменяла обратный билет на открытую дату, что она отнюдь не оскорблена, а лишь осторожна, потому что тоже знает, каково жить с постоянным ощущением потери. Тира взяла Нарунна за руку, и они пошли по набережной, наслаждаясь кокосовым соком и временами звучно втягивая его через трубочки, как дети. Она понимала – Нарунн, не став отрицать, что они муж и жена, проявил к ней уважение, дал ей место в своей жизни. В кхмерском сонгса – «любовница» – предвещает разбитое сердце и расставание.

– А что случилось с Вичетом? – спросила она некоторое время спустя.

Нарунн тяжело вздохнул и покачал головой:

– Грустная история. Он был спортсмен, бегун. Тренировался на городских улицах, а у нас тут, сама видишь, почти нет тротуаров, а где есть, по ним запросто едут машины и грузовики. Чем больше автомобиль, тем наглее водитель, а пешеходы, как ты уже убедилась, вообще бесправны. Но в том-то и штука, что в то утро во время пробежки Вичет был на тротуаре. «Хаммер» несся по улице против шерсти, «лэнд крузер» попытался уйти от столкновения и вылетел на тротуар. Парню раздробило ноги. Это случилось возле Белого Здания, и мальчишка из моего корпуса прибежал за мной. На месте аварии мало что можно было сделать, разве что жгуты наложить, чтобы минимизировать кровопотерю, ну, и обезболивающего парню дать. Ему бы в больницу, на стол к настоящим хирургам…

– Ужас какой…

– Чудо, что он вообще выжил, хотя и остался инвалидом – психологическая травма тоже, поверь, была серьезной. Но с надеждой принять участие в международных соревнованиях пришлось проститься.

– Когда Амара заболела, но еще работала, мне пришлось ее заменять. Пришел ее подопечный, камбоджиец, переболевший в детстве полиомиелитом. Его надо было вести на примерку таких, знаешь, новых графитовых протезов. Поразительно было видеть, как он сразу уверенно в них пошел… Вичет тоже смог бы снова бегать, соревноваться…

– В Америке, наверное, да. Но здесь…

Здесь иная реальность. Как она могла забыть? Тира снова почувствовала себя американкой, нелепой со своей упрямой надеждой, которую, в числе прочего, Амара, приняв на себя роль суррогатной мамаши, воспитала в племяннице. «Хорошие оценки – это еще не все…» В последнем классе, рассылая заявления в разные колледжи, Тира передала Амаре слова школьного консультанта по профориентации: «Если бы я метил в университет Лиги плюща, мне понадобился бы солидный трастовый фонд».

Тира даже не знала, что такое трастовый фонд.

– Ты будешь там учиться, – без малейшей заминки ответила Амара, промывая рис в кухонной раковине и ставя его на плиту. – Ты, главное, туда поступи.

Тихая, упорная надежда даже перед лицом заведомого поражения стала неоскудевающим наследством Тиры.

– Ему не вернуть того, что он потерял, но одна неправительственная организация дала ему прекрасный шанс оправиться. Вичета в числе других инвалидов учат жить в новых условиях, открывать и развивать в себе иные таланты. Странно, но, лишившись ног, Вичет научился творить настоящие чудеса руками. Знаешь, он ведь сам смастерил себе кресло.

– Действительно, очень талантливый парень, – согласилась Тира и после паузы спросила: – А что с водителями внедорожников?