Музыка сентября

В какой-то момент я совершенно отчетливо понял, что снова счастлив. Потому что востребован, потому что расправила свои крылья моя босоногая душа, потому что я знал, что меня здесь ждут.

Она вышла, чтобы проводить меня домой. Ее глаза припухли от слез и я, конечно же, почувствовал себя скотом. Я подарил ей самые нежные объятия и ласковые поцелуи. И наконец-то услышал ее голос.

– Ты придешь завтра?

Я кивнул. Просто не стал обещать, да и вряд ли смог бы что-то сказать. От нахлынувших ощущений ноги стали ватными и голос, кажется, пропал. Стиснул ее, уткнулся в шею за ушком, сосчитал до десяти, чтобы успокоиться и как сопляку не выпустить непрошеные слезы.

За что я заслужил ее, такую совершенную?

Ведь, по сути, ничего не сделал примечательного и просто бездарно промотал свою жизнь. Но время шло, тянуло сквозняком, она озябла. Я поцеловал ее в пухлые искусанные губы и отпустил. И ушел прочь, потому как все еще боролся с непреодолимым желанием остаться сегодня с ней.

Но нет, по крайней мере, не сейчас. Еще не время.

Дома меня ждал наряд полицейских. Я даже не почувствовал подвоха, думал опять по делу сына. Не осознал, что уже глубокая ночь и, по сути, тот должен крепко спать.

Меня практически окружили и уж было хотели повязать, но главным оказался недавний знакомый сержант. Тот самый, с которым мы составляли протокол в квартире художника. Четыре часа в адских условиях кого угодно сблизят. Вот и сейчас это мимолетное знакомство сыграло мне на руку. Меня вежливо пригласили ко мне же домой, попросили взволнованную жену удалиться из гостиной и задали главный вопрос: "Где я был?"

Я честно ответил, что в баре. Да и от меня разило прилично. Замоченные водкой рукава все еще пахли свежаком. Не увидев каких-то поползновений в сторону лжи с моей стороны, сержант задал следующий вопрос.

– Во сколько вы уехали с работы и когда в последний раз видели закрепленную за вашим участком практикантку?

Воздух для меня закончился. Вселенная пнула под дых второй раз за сутки, закономерно ответив на мою излитую вовне вчерашнюю ненависть…

Допрос длился всего полчаса. Но за это время мне препарировали мою черепную коробку раз пять, задавая одни и те же вопросы по кругу в разных интерпретациях.

Что я мог ответить им, кроме правды?

Я априори никогда не врал. Но даже сейчас, как ни пытались они раскрутить мой кубик Рубика, других ответов не услышали. Я уехал, мисс Вездесуюсвойнос оставалась в здании. Мое такси приехало чуть раньше, а она так и осталась стоять в коридоре, рядом с вешалкой, держа свой зелененький плащ в руках.

Несложно было догадаться, что она убита. Но когда я узнал подробности, меня это повергло в шок. Ее тело было иссушено, но в отличие от других подобных случаев, еще и зверски разорвано на куски. Меня передернуло от воображаемой картинки, и я уже не был удивлен, почему полицейские так упорно дожидались моего прихода.

Конечно, я умолчал о нашем инциденте в уборной и о моих подозрениях по поводу ее тайного задания. Второе вообще было лишь моими догадками и, возможно, дело обстояло совершенно по-другому. В противном случае я, получается, зря обидел девочку. Это вообще жестоко, в последний день своей коротенькой жизни остаться абсолютно неудовлетворённой.

Наш отдел закрыли на несколько дней, пока там работали следопыты. Вряд ли они что-то найдут, но я им до приторности благодарен. Временно меня освободили от работы и попросили никуда не уезжать из города. А также не бродить вечерами по улицам. Конечно, комендантский час еще официально не был введён, но рекомендаций все же попросили придерживаться.

Черта с два я их желал слушаться. За день и так весь пропитался ненавистью и недовольством жены. Ее подозрительность оскорбляла, но я ничего не мог с этим поделать. Такова природа человека – самые близкие оказываются самыми жестокими палачами и судьями.

Каждый вечер я сбегал из дома и направлялся в убежище для своей души. "Тройка" меня радостно встречала, там я был сыт, доволен жизнью и влюблен по самые уши. Моя идеальная женщина сделала эту жизнь светлее и радостнее, и я не собирался от этого отказываться.

Вообще, что-то странное творилось между нами. Химия крови в нашем случае была слишком примитивным оправданием. Мы практически не говорили, лишь обменивались взглядами и прикосновениями. Но чувствовали друг друга, словно сиамские близнецы, разделенные по чьей-то нелепой прихоти. Все больше и больше нас затягивал водоворот чувств, что в какой-то момент стало совершенно понятно, мы готовы переступить за черту и отправиться в наше общее будущее. Именно тогда я отпустил на свободу измученный рояль, взял ее за руку и прижал к себе. И, не обращая внимания на публику, страстно поцеловал, врываясь в ее рот языком, желая немедленно сделать эту женщину своей, целиком и полностью.