Музыка созидающая и разрушающая

Наши местные «знатоки поп-музыки» любят порассуждать о «художественной» ее стороне, ссылаясь на: некие «международно признанные» авторитеты. «Авторитеты», кстати, очень строго отбираются. Ведь А. Макаревич («Машина времени»), В. Киселев («Земляне»), А. Ситковецкий («Автограф») в разговорах о поп-музыке никогда не станут публично упоминать мнения таких людей, как шведский историк музыки и музыкальный критик Нильс Л. Валлин. Нам же кажется весьма полезным привести здесь извлечение из его статьи «Звуковая среда и шумовое загрязнение», напечатанной в «Курьере ЮНЕСКО».

Он пишет, что, если учитывать «связь, существующую между музыкой как раздражителем и нервно-физиологическими «часами» нашего организма, невольно приходишь к мысли, что механический (и уже в силу этого совершенно неестественный) ритм большинства произведений «синтезированной» поп-музыки имеет мало общего с тем, что человечество при всей разности культур понимает под словом «музыка», которой присуща свободная широта дыхания и тесное взаимодействие с биением наших внутренних ритмов (! — А. Ф.). Жестокая механическая правильность поп-музыки, упрощенность ее звучания — бесчеловечны. Прослушивание такой музыки через наушники системы «Уокмен» чревато многими негативными последствиями. Ведь с помощью магнитофона молодой человек легко отключается от кипящей вокруг него многоликой жизни. Конечно, эта добровольная самоизоляция часто бывает выражением протеста против обезличивающей сутолоки больших городов. Но следствием ее непременно является утрата какой-то доли того многообразного восприятия, той наблюдательности, которые дают нам наши органы чувств в повседневной жизни: ведь то, что слышит ухо, не всегда видит глаз».

Если классическая музыка, фольклор и частично джаз не имеют в своей основе ничего общего с рынком и лишь используются индустрией грамзаписи, радио и телевидением, то поп-музыка не только распространяется, причем почти исключительно, через средства массовой коммуникации, но и производится промышленными методами, ее цели и способы воздействия на слушателя определяются требованиями рынка. По словам мировой знаменитости М. Мэнна, «чем больше людей покупают записанную пластинку,— тем более успешной, с точки зрения не только коммерческой, но и творческой» можно считать деятельность рок-музыканта. «Веленью Божию, о Муза, будь послушна <...> Хвалу и клевету приемли равнодушно» — такого языка поп-музыка не понимает. Да и нет здесь времени на раздумья, ведь поп-записи — продукт скоропортящийся: по западным данным, пластинки-«сорокапятки», в зависимости от успеха, активно слушаются от 60 до 180 дней, звуча в это время везде, где только можно — по радио, в дискотеках, барах. Потребителю трудно быть самостоятельным в выборе: рок движется к нему через телевидение, газеты, радио, музыкальную прессу, весьма развитую на Западе. Именно они являются источником «роковых» знаний и пристрастий для большей части публики.

Наиболее поддаются влиянию недостаточно зрелые умы: не случайно 75 процентов поп-записей продаются подросткам и юнцам от 12 до 20 лет, то есть «тинэйджерам», по западной терминологии. Там поколение сытых подростков, озабоченных лишь стремлением к удовольствиям, появилось в 50-е годы. Оно стало идеальным потребителем масс-культа, прежде всего поп-музыки. Никто вовремя не позаботился привить им устремления более высокие и достойные, нежели желание выпить, потанцевать и т. п. У нас в стране ничем особенно не озабоченные доморощенные тинэйджеры проявились достаточно отчетливо в 60—70-е годы. Именно тогда окончательно закрепились на нашей почве ростки будущих «неформальных» молодежных объединений. Увлечение их поп-музыкой казалось многим здравомыслящим людям простой данью моде. А необходимо было всерьез рассмотреть новую болезненную моду, учитывая, что даже с музыкальной точки зрения рок представлял собой «сближение идей далековатых» и был чужероден по отношению к нашим культурным традициям.