Музыка времени

Потом взял одну большущую бумажку и передал мне:

– Скажешь, сколько написано здесь, я тебе ее подарю!

Я мучительно рассматривала огромную деньгу, многочисленные значки и рисунки на ней, портрет Ленина и Сталина – их-то я хорошо знала! – и тихо произнесла:

– Пятьдесят рублей…

– Правильно, – удивленно сказал отец и спрятал бумажку в карман.

Невыполненное обещание отца совсем не расстроило меня, гораздо больше я печалилась, когда бабуля унесла яйца тете Марусе, но большая зеленоватая деньга, нырнувшая в карман отца, почему-то запомнилась на всю жизнь.

Шишка

В четверг всегда заседание Ученого совета, за редким исключением. Заведующий нашей лабораторией, доктор наук, профессор, является членом Ученого совета, и его присутствие на заседании, в отличие от нас, старших и младших научных сотрудников, всегда строго обязательно. Околосуточные показатели биоритмов организма нашего заведующего, Сергея Константиновича Мебланова, указывают на него, как на представителя вида Homo sapiens, живущего в режиме такого пернатого, как СОВА.

Наверное, нет людей, которые ничего не знают о совах, жаворонках и голубях. Жаворонки в полшестого-шесть утра уже «на ногах», исключительно продуктивно работают примерно до обеда, а в полдевятого вечера уже сладко спят. Голуби встают чуть позже жаворонков, весь день очень активно трудятся, ложатся спать около двадцати трех часов. Совы спят так, что с утра их и танком не разбудишь; до обеда это достаточно вялые и медлительные люди, вызывающие сочувствие и сострадание, зато вечером энергия бьет из них настоящим фонтаном, и спать они ложатся далеко за полночь.

Так вот, когда наш Кинстатиныч с утра не появился, никто не забеспокоился, и ни одна мыслишка не ворохнулась тревогой в душе подчиненных, хотя мы с любовью и трепетом относились к нашему заведующему.

Приближалось время старта в актовый зал, и заместитель зава Юрий Петрович набрал номер мобильного телефона нашего шефа. На звонки никто не ответил.

Все прекрасно помнили, что, помимо вопросов, утвержденных программой Ученого совета, наш шеф хотел вместо третьего вопроса, по которому готовился Урюков, попавший вчера по скорой с аппендицитом в больницу, протащить апробацию кандидатской диссертации Спицы Вовки-морковки, как мы панибратски звали Владимира Николаевича Спицына. Все хорошо помнили, что в портфеле у Кинстатиныча был последний правленый экземпляр диссера, и он собирался над ним чуток поработать на ночь глядя, но никто не знал, что, когда шеф отчалил домой, по дороге ему встретился замдиректора по науке, третий день кряду отмечавший свой пятидесятилетний юбилей.

Нашего шефа нельзя упрекнуть в жестокосердии и невнимании: он добр, мягок и податлив. Однажды даже директор сказал, что если бы наш шеф был женщиной, то ему пришлось бы туго, так как он никому не мог бы ОТКАЗАТЬ. Кинстатиныч, оттеснённый грудью заместителя директора прямо в кабинет к последнему, сопротивлялся, но тщетно. Они, сначала стоя, по-быстрому, выпили за науку, потом за культуру. Присели, выпили за здоровье. Сняли верхнюю одежду и, уже не торопясь и с чувством, поведали друг другу о событиях давно прошедших из своих многочисленных командировок и приключений молодости и зрелости. Заместитель уснул на диване, а Кинстатиныч, человек ответственный, твердо помнящий, что он едет домой, его ждут, и в руке у него портфель с о-о-очень важными бумагами, и что живет он на улице 3-ей Парковой.

Улица 3-я Парковая района Измайлово, где проживал с семьей завлаб, находится в уникальном историческом месте Москвы. Присоединены эти места к городу окончательно в 1960-х годах. Со времён Ивана Грозного Измайлово было вотчиной бояр Романовых, а в 1654 году стало загородной усадьбой царской семьи. При царе Алексее Михайловиче в 1667 году речка Робка (ныне – Серебрянка) была перегорожена плотинами так, что образовавшийся Серебряно-Виноградный пруд окружил так называемый Измайловский остров, на котором располагалась царская усадьба. Центром усадьбы служил Государев двор. Вокруг него располагались многочисленные хозяйственные постройки. В 1671–1679 гг. костромскими мастерами на месте существовавшей с начала XVII века деревянной церкви был возведён каменный Покровский собор. Невдалеке была выстроена Церковь царевича Иоасафа. На остров вёл каменный мост длиной около 100 м, завершавшийся проездной трёхъярусной Мостовой башней. Во втором ярусе башни проходили иногда заседания Боярской думы.