Музыка времени

Покачиваясь на сидении в вагоне московского метро, я рассматриваю противоположный ряд путешествующих вместе со мной на работу «слонов». Сюрфейк вытянул их лица и плотно влепил в смартфоны и с легкой руки Антуана Гейгера, весь окружающий мир превратился в отряд ХОБОТНЫХ.

Единственное отличие от настоящих хоботных, пасущихся в саваннах и лесах, поедающих листья и ветки деревьев, внимательно наблюдающих за детенышами и окружающей средой, находящихся в тесном контакте с миром и землей, это отсутствие жизни, их как будто НЕТ, они все ТАМ: в виртуальном мире.

Напротив сидящий, один из «слонов», на секунду оторвался от смартфона, вернулся в действительность, зафиксировал окружающую реальность, встал и вышел, почти как автомат. На его место, как-то бочком, сел мужчина, темноволосый, сухощавого телосложения, большие карие глаза мазнули по моему лицу и что-то невообразимо знакомое, как свежий ветер из форточки, ранним, морозным, но уже весенним утром, мощно вошло в мою память. Он не превратился в «слона», не достал телефон, и не погрузился в вайфаевские поиски чего бы то ни было. Его взгляд вернулся ко мне, и мы уставились друг на друга в сомнении ошибки памяти, перемены внешности, нерешительности из-за неуверенности и боязни ошибиться, ведь прошло почти тридцать лет.

Этот мальчик, был очень талантлив. Выросший в семье сапожника, он с трепетом проходил мимо музыкального инструмента под названием фортепиано. Мать не сразу заметила его пристрастие и когда его отвели к учительнице Клёре Александровне Шербурской, буквально через несколько дней стало понятно, что мальчик музыкально одарен, а через год выяснилось, что не только как пианист, но и как композитор. Дар сочинять музыку, то есть записывать то, что звучит в тебе, безусловно, Божий дар.

Когда ему исполнилось тринадцать лет, в нашем городе был поставлен детский балет на его музыку под названием «Серебряная паутинка».

Позже он с бабушкой уехал в Москву, поступил в Консерваторию и учился у Дмитрия Борисовича Кабалевского, знаменитого советского композитора, дирижёра, пианиста, педагога, Народного артиста СССР.

Но это было позже…, а до отъезда в Москву, я, его сестра Ириша и он, самый старший из нас, ходили на голове, бесились как сумасшедшие, ставили спектакли, наряжались в пышные средневековые костюмы, сделанные нами из старых штор, примеряли отцовские шляпы, страшно горюя, что перьев для шляп, достать практически невозможно. «Виконт де Бражелон, или десять лет спустя» – роман французского писателя Александра Дюма, третья часть трилогии романов о трёх мушкетёрах и д’Артаньяне, а также и «Двадцать лет спустя», были нашими путеводными звездами в театральных постановках домашнего разлива. ***

И вот я вижу его, почти не изменившееся лицо, и все-таки сомневаюсь: он ли?

Вот сейчас, вот сейчас, он встанет и выйдет из вагона, и больше никогда в этом десятимиллионном городе мы не увидимся и не вспомним наше детство! Вокруг «слоны» и «слонихи», им нет дела ни до кого. Единственные, кто не погружен в мультимедийный хаос, это мы. Ты встаешь, протягиваешь мне руку и вопросительно утверждаешь: «Лена, это, конечно, ты?!».

То им то, то им сё

Предновогодняя суета и весела и грустна. Все спешат по никогда не заканчивающимся делам и в предпраздничной динамике жизни, хочется остановиться посреди дороги и замереть, рассматривая сверкающие гирлянды городских украшений. Именно в этих, насыщенных толпой улицах, ты можешь почувствовать себя особенно одиноким, даже если рядом с тобой друг, которого ты знаешь сорок лет.

Когда мой сын в шестом классе готовил урок по истории Москвы на свободную тему, я посоветовала ему познакомиться с улицей Никольской, бегущей от Кремля к Лубянке. Мы взялись за это дело вместе, взяли старенькую видеокамеру, отправились снимать фильм, и я приобрела для себя уникальные знания по этим древним местам нашей Родины.

Название Никольская происходит от монастыря Николы Старого, поставленного на Владимирской дороге, – на том её участке, где ныне расположена сама улица. До постройки стены Китай-города в 1534–1538 годах улица, называвшаяся Сретенской, составляла одно целое с нынешними улицами Лубянка и Сретенка, которые впоследствии стали трассой древней Владимирской дороги. Название Никольская, впервые упомянутое в 1547 году, относилось к её части в пределах Китай-города.

В 1935–1990 годах улица называлась Улицей 25 октября – в память о том, что именно с этой улицы красногвардейцы во время Октябрьских боёв обстреляли Кремль и через выбитые снарядами Никольские ворота ворвались в него.