Музыка времени

У Элеоноры Ивановны (обожаю такие немыслимые обороты; давно заметила, что какой-нибудь Иван или Марья всегда хотят назвать свое новорожденное дитя Элеонорой, Альбиной или Иолантой, и т. д., при этом простое отчество «Ивановна» портит всю картину. Кстати: мой сосед, которого по паспорту звали Иваном Ивановичем, требовал у жены и знакомых называть его Дмитрием Дмитриевичем.); ах, о чем это я? – да, вспомнила. Так вот: у Лионорки (так мы величали ее за спиной) был день рождения – ей исполнилось шестьдесят два года. Она обладала статной фигурой и шипучим голосом, это были ее отличительные изюминки. «Лионорке – шисят два», – подражая ее шипучести, тихонько прошептал наш начальник Игорь Петрович Окунь, и попросил меня сбегать за тортиком и купить «какой-нибудь», так как закуску Лионорка притащила, а к чаю тортик запамятовала.

На дворе стояло застойное советское (как сейчас мы понимаем, доброе и спокойное) время, и купить просто так, с бухты-барахты, тортик было просто невозможно. «Иди в Столешников! – бубнил Окунь, – там точно есть».

Прокатившись на троллейбусе и намеренно «выгрузившись» раньше нужной мне остановки, я решила неспешно прогуляться по Петровке, созерцая архитектурные изыски старой Москвы. Обожаю эту улицу; своё название она получила в честь Высоко-Петровского монастыря, основанного в конце XIV века, и, что самое удивительное, это название с тех пор ни разу не менялось, что, согласитесь, большая редкость для исторических улиц центра нашего города.

В кафешке Столешникова переулка были самые свежие и вкусные пирожные и торты, правда, здесь всегда толпился народ, но что делать – издержки того времени. Я, не торопясь, купила тортик «Наполеон», только что испеченный, чашечку чая и пирожное «Картошка», щедро пропитанное ромом. На мне тортики кончились, и я порадовалась, как мне повезло! Никуда не торопясь, как случайно высказался прямо мне в ухо рядом сидящий на празднике 7 ноября наш крепко подвыпивший начальник Окунь: «Если на работе нечего украсть, надо красть свободное время», я последовала его совету. Горячий чай нежным теплом разлился внутри моего тела, пирожное порадовало душу, и я отправилась на троллейбусную остановку.

Среди дня троллейбусы почти пустые, я поставила тортик на сидение и отдалась созерцанию солнечной Москвы. Время уже поджимало, пора к столу, накрытому Лионоркой, на остановке я вышла, троллейбус закрыл двери и поехал. Тут меня обуял ужас, тортик благополучно «сидел» в троллейбусе и медленно удалялся от меня. Паника сменилась сосредоточенностью, следующий «тролль» подлетел сразу, я в него плюхнулась и сосредоточилась на уходящем впереди троллейбусе, я еще могла догнать его; подлетая к водителю, я думала, что же мне делать, и решилась попросить водителя ехать быстрее, чтобы успеть пересесть в предыдущий «тролль». «Эх!!! – проревел водитель. – Надо было раньше сказать! Эх, я бы посигналил ему, а у меня маршрут другой, не могу догнать его!» И троллейбус повернул направо, а тортик… поехал дальше, прямо, никуда не сворачивая.

Я не любитель крепкого словца, ни на работе, ни дома, никто и никогда не употребляет скабрезных выражений, но эмоциональный накал, с погоней и драматичным финалом, невозможность исправить ситуацию, вырвали из моей души, глубоко сидящего животного по имени Homo erectus. Наш древнейший предок пробудил во мне желание издать звериный крик побежденного, что и вылилось в цепочку простонародных крутых выражений. Водитель с уважением посмотрел на меня и улыбнулся.

А я вспомнила переходящую из уст в уста фразу: «Лучше хороший матерящийся человек, чем тихая воспитанная сволочь», а принадлежали эти близкие моему состоянию в тот момент слова, знаменитейшей и талантливейшей актрисе Раневской Файне Георгиевне, урождённой Фа́нни Ги́ршевне Фе́льдман.

Тещины трусы

Все познается в сравнении. Несмотря на всеобщий советский дефицит, моя мамочка, прогуливаясь со мной по универмагу (а было это в 1970 году), говорила мне ласково и нежно:

– Леночка, когда мне было 10 лет, и 15, и 20, полки магазинов были настолько пусты, что, глядя на них, меня пробирал холод, а газеты писали, что настанет такое время, когда запросто можно будет купить ситец на платье любой расцветки. Посмотри, сколько ситца в магазине, а какие шторы из штапеля! Бери, какой хочешь! Какой сейчас выбор большой, и даже есть трикотажные вещи! Просто рай небесный. Смотри: трикотажные женские трусы «выбросили», белые, тоненькие, нужно взять. Вставай в очередь – дают только одни в руки.

– Мамочка! – злилась я. – Теперь твой ситец никто не носит, теперь в моде кримплен, а его нет! И обувь не купишь хорошую, а о французских духах, и думать нечего! А это не трусы, а паруса, мне такие даром не нужны, и вообще – они на мужские похожи, только без прорехи спереди, – ужас!

– Мы в молодости были всему рады. Вещи изнашивали до дыр, передавая по наследству. А вы избалованы достатком и хорошей жизнью…