Музыкальная поэтика. В шести лекциях

Говорить об интерпретаторе означает говорить о переводчике. И не без причины хорошо известная итальянская пословица, построенная на игре слов, приравнивает перевод к предательству[119].

Дирижеры, певцы, пианисты – все виртуозы обязаны помнить, что тому, кто претендует на звание интерпретатора, необходимо в первую очередь быть безупречным исполнителем. Секрет совершенства состоит в том, чтобы следовать правилам, диктуемым исполняемым произведением. И это возвращает нас к великому принципу подчинения, к которому мы так часто обращались на наших лекциях. Подчинение требует гибкости, а она, в свою очередь, требует, наряду с техническим мастерством, чувства традиции и аристократической культуры, которые нельзя отнести целиком и полностью к области приобретенных знаний.

Подчинения и культуры, которых мы требуем от творца, совершенно справедливо и естественно требовать также и от интерпретатора. Оба найдут в их чрезвычайной строгости свободу и в конечном счете успех – истинный успех, законную награду интерпретаторов, которые, проявляя самую блестящую виртуозность, сохраняют сдержанность движений и трезвость выражения, отличающие первоклассных артистов.

Я уже говорил, что недостаточно слышать музыку, ее нужно видеть. Что мы скажем о дурных манерах тех гримасников, которые в своем стремлении донести «внутренний смысл» музыки обезображивают ее? Ибо, повторюсь, музыку можно видеть. Опытный взгляд следит за движениями исполнителя и судит, иногда бессознательно, по малейшему его жесту. С этой точки зрения можно рассматривать процесс исполнения в качестве процесса создания новых ценностей, требующего решения проблем, подобных тем, которые возникают в царстве хореографии. В обоих случаях мы уделяем особое внимание языку тела. Танцовщик – оратор, говорящий на немом языке. Инструменталист – оратор, говорящий на неартикулированном языке. Обоим музыка предписывает особую манеру держаться. Ибо музыка не абстрактна. Ее пластическое выражение требует точности и красоты. Любители выставлять себя напоказ рискуют перестараться.

Совершенное исполнение, в котором гармония того, что видит зритель, соответствует игре звуков, требует от исполнителя, будь то певец, инструменталист или дирижер, не только хорошей музыкальной подготовки, но и полного, завершенного представления о стиле произведений, которые ему доверяются, безупречного вкуса в использовании средств выразительности и умения их ограничивать, понимания того, что само собой разумеется, – одним словом, воспитания как слуха, так и разума.

Подобное воспитание нельзя получить в музыкальной школе и консерватории, ибо обучение хорошим манерам не является их целью; на самом деле, преподаватель скрипки очень редко указывает ученикам даже на такое проявление дурного тона, как широко раздвинутые во время игры ноги.

Все же странно, что эта программа воспитания нигде не реализуется. В то время как вся социальная жизнь регулируется правилами этикета и благовоспитанности, исполнители, в большинстве своем, все еще остаются в полном неведении относительно элементарных правил музыкальной вежливости, то есть музыкальной благовоспитанности, – обычных правил приличия, которые может усвоить даже ребенок…

«Страсти по Матфею» Иоганна Себастьяна Баха написаны для камерного ансамбля. В первый раз, еще при жизни Баха, их успешно исполнили тридцать четыре музыканта, включая солистов и хор. Это известно. И тем не менее в наши дни это произведение, не колеблясь, исполняют – что противоречит пожеланиям композитора – сотни, а иногда почти тысяча музыкантов разом. Подобное непонимание долга интерпретатора перед композитором и аудиторией, подобное высокомерное увлечение количеством в ущерб качеству и страстное желание всего и сразу выдают полное отсутствие музыкального воспитания.

Такая практика абсурдна по своей сути, и прежде всего это становится ясно, если посмотреть на проблему с акустической точки зрения. Ибо недостаточно, чтобы звук достиг слуха публики, необходимо также учитывать, при каких условиях, в каком состоянии этот звук достигает своей цели. Когда музыка не предназначалась для огромной массы исполнителей, когда ее композитор не хотел производить мощный динамический эффект, когда рамка совершенно не соответствует размерам произведения, увеличение количества исполнителей может привести к плачевным резуль-татам.

Звук, как и свет, действует по-разному в зависимости от расстояния, разделяющего его исходную точку и точку его приема. Исполнители на сцене занимают некое пространство, которое становится пропорционально больше по мере того, как растет их число. С увеличением числа исходных точек увеличиваются расстояния, отделяющие эти точки друг от друга и от слушателя. Поэтому чем больше таких исходных точек, тем более неполноценным будет эффект.