Музыкальная шкатулка Анны Монс

Да, Стаса ценили. У него голова золотая, Алексей Петрович не раз это повторял.

– Пока не появилась эта тварь, – Эллочка сжала кулаки, впиваясь коготками в собственные ладони. – Он на нее сразу запал… девочка-ангелочек! Волосики беленькие…

…и сама Эллочка блондинкой была, но то, с каким презрением она говорила о неизвестной Ксюше девушке, заставляло думать, что любовь ее к Стасу совсем даже не исчезла.

– Глазками хлоп-хлоп! Губки бантиком. И готово… почему мужики такие идиоты?!

– Не знаю, – честно ответила Ксюха.

– И я не знаю. Я его предупреждала, чтобы не думал даже ей потакать. Только нет… он удила закусил и копытом землю рыл. Рыцарь без страха и упрека!

Эллочка поставила чашку на ладонь.

– Идиот, – произнесла она совершенно спокойно. – И вот что мне теперь делать?

– Рассказать.

– Тебе?

– Мне, – Ксюша выдержала насмешливый Эллочкин взгляд. – Или полиции. Если из-за той девушки Стас погиб…

– Не знаю… по ее вине, но из-за нее ли? Сложный вопрос. Она его во что-то втянула… да, она и втянула, но чтобы убить?

– Во что?

– Ей нужна была та шкатулка. Помнишь? Перевертень. Тот забавный тип в плаще, который все ныл, что у него имущество отобрали. Сначала он мне смешным показался, – Эллочка откинулась на спинку кресла. – Игнат все равно это дело на тормозах не спустит. А с ним мне говорить – без интереса. Тебе вот расскажу… и надеюсь, ты передашь ему, если сочтешь нужным.

Вот так: выходит, не придется Ксюше обманом вытягивать у Эллочки сведения. Она сама пришла, желая рассказать о том, что знала. А разговор про Игната – это для затравки, ну, не с порога же заявлять, что дело-то совсем в другом.

– Помнишь, как ты того типа охарактеризовала?

– Нет, – Ксюша подула на чай, она любила холодный и с молоком.

– Аллигатор. И угадала же… первое впечатление – самое верное. Перевертень и был аллигатором, старым, ноющим аллигатором, который привык притворяться. Он с маской своей сжился, но в глазах его порою такое мелькало, что у меня икота начиналась.

Эллочка в Ксюшином воображении с икотой никак не ассоциировалась.

– Я как-то раз подзадержалась на работе. Выхожу вечерком на стоянку, а кто-то у машины моей вертится. Смотрю – он! И за какой такой, спрашивается, надобностью? А он разве что хвостом не виляет. И такой весь ласковый: мол, как это я не боюсь поздно по ночам ходить? Всякое случиться может! И вот ничего ведь нового не сказал, но меня потом еще два дня трясло. Глаза его рыбьи…

Ксюша припомнила свой собственный иррациональный страх при первой своей встрече с Перевертнем. Действительно, он ведь ничего не сказал и не сделал, чтобы ее напугать, но Ксюше действительно стало страшно.

– Он из-за этой шкатулочки с ума сходил. И, главное, сам выглядел полным нищебродом, но деньги-то водились у него… откуда? И Стас понять не мог, чего этому типу надо. А потом Перевертень взял и помер. Честно говоря, я еще подумала, что так оно к лучшему. Ну, не нравился он мне.

Эллочка пригубила чай и вернула чашку на столик.

– А недавно Стас про свадьбу заговорил. Нет, у него и раньше случались романы, но несерьезные. Тут же он влип, что муха в варенье. Взялся меня с невестой знакомить… ну вот скажи, что, у них мозги есть?

Это она не про Стаса, про мужиков в целом. И Ксюша согласилась: да, знакомить невесту с Эллочкой – это как-то неразумно.

– Я ее как увидела, так и обомлела… ни кожи, ни рожи, а туда же… в невесты! Главное, что я сижу и трясусь перед этой пигалицей, а она мне рассказывает про высокие чувства и о том говорит, как рада меня видеть. Что, мол, она нисколько к Стасу не ревнует и понимает, какие у нас искренние отношения. А в глазах ее читается, что лучше бы мне исчезнуть с горизонта, иначе хуже будет. Я не паникерша…

В этом Эллочку уж точно нельзя было упрекнуть. Характером она отличалась выдержанным и умудрялась сохранять спокойствие в самых неприятных ситуациях.

– И Стас меня избегать начал. Вроде и не ссорились мы, но… знаешь, как оно бывает. А позавчера он мне позвонил. Встречу назначил на нашем старом месте, я пыталась выспросить, в чем дело. Он же только сказал, что, мол, понял: Анна лжет. Что ей не Стас, ей шкатулка нужна была!

Элла вдруг ссутулилась и обняла себя руками.

– Он не пришел на встречу. Я два часа его прождала. И звонить пыталась. А он не отвечал… мертвый уже был. Я знаю, что мертвый. Из-за шкатулки этой. Или из-за девки… я ей за Стаса глаза выцарапаю!

– Не надо, – Ксюша решилась прикоснуться к острому локтю Эллочки. – Это не она. Это кто-то из своих, кто знал, как ночью в контору попасть.

– Ты странная.

Эллочка не умела долго быть несчастной или просто предпочитала выглядеть счастливой, но она вдруг распрямила плечи, тряхнула белой гривой и сказала: