Музыкантская команда

— Что?! Это я погубить Армения?.. Я — честный музикант, никогда не заниматься политика, не вмешиваться дашнак-большевик… Но теперь я вам говорить — это вы погубить Армения… Вы не можете сделать порядок и дисциплина, вы допустить голод, эпидемия, маузеристы, воровство. Вы проиграть эта война и еще кричать на меня, что я погубить Армения?!

— Молчать!.. — зверем заорал Багратуни, хватаясь за револьвер. — Развязал язык, мерзавец… Думаешь, все кончено, мы пропали, погибли? Ошибаешься, голубчик… Погоди, сведем счеты с этими большевиками, и тогда я с тобой поговорю… Вон отсюда! Иди к себе и жди, пока позовем.

Штерлинг молча и с достоинством поклонился остальным и направился к двери. Я тут же отскочил в сторонку и прижался к стене. Сердце мое опять заколотилось при мысли, что маэстро может заметить меня, но в коридоре было уже совсем темно, а Штерлинг был слишком взволнован, чтобы замечать что-нибудь. Он хлопнул дверью и прошел в свою комнату.

Мгновение было тихо, затем раздался громкий голос полковника:

— Поручик!

— Слушаю, парон полковник, — ответил Матевосян.

— Я и начальник штаба отправимся сейчас встречать полк: их нельзя приводить в эту мерзкую казарму. Если солдаты увидят, что здесь никого не осталось, все, как один, тоже разбегутся… Мы их поведем сразу до самого Иджевана. А вы в это время должны здесь покончить с большевиками… Поставьте двух верных людей стеречь арестованных, а сами возьмите этого музыканта и отправляйтесь домой к мальчишке. Если не найдете…

Я уже не стал дожидаться окончания его речи, повернулся, выскользнул из коридора и бросился к воротам…

КОНЕЦ ОРАНГУТАНГА

И вот я снова бегу по темной улице… Вчера перед уходом Цолак сказал: «Завтра тебе придется побегать». Ох, если бы он знал, из-за чего мне придется столько бегать…

«И отчего же это так удачно начавшийся день под конец вдруг стал во всем неудачным?» — думал я.

И должен был признаться себе, что только из-за меня. Да, это по моей небрежности Киракос узнал о нашем вчерашнем разговоре, из-за моей неосторожности узнал он, на какой улице находится дом «тетушки». И вот ребята арестованы, а я не сумел пробраться к товарищу Тиграну, да еще и к нам домой вот-вот явятся ловить меня Матевосян с Дьячком.

Положим, что им, конечно, не удастся… С ума, что ли, я сошел, чтобы идти домой? Наоборот, я сейчас же побегу к товарищу Тиграну, предупрежу его, и потом мы вместе подумаем, как помочь ребятам.

Но в следующее мгновение я подумал: «А мама?» Ведь они придут к нам, начнут допрашивать, бить будут, мучить ее, чтобы узнать, где я… «Нет, необходимо сначала забежать домой, — решил я. — Только на минуточку забежать домой и предупредить маму… И еще взять револьвер».

Бывает же такое глупое положение: у человека есть настоящий браунинг, но в самое ответственное время он оказывается безоружным. Если бы днем револьвер был у меня, я бы убил этого Киракоса и не было бы всех дальнейших несчастий… Раздумывая таким образом, я изменил направление и побежал домой.

Как велика была моя радость, когда, отворив дверь в комнату, я увидел сидевшего у нас Цолака.

— Ты здесь!.. — радостно закричал я.

Но он не дал мне договорить и почти сердито набросился на меня:

— А ты где?.. Сказано ведь было тебе: сидеть дома и дожидаться меня. Я прихожу к товарищу Тиграну, и выясняется, что тебя там и не бывало, и вестей никаких. Прихожу сюда — и тут тебя нет. Хотел сходить в полк, но не знал, что там делается: в казарме ли вы и вообще можно ли мне там показываться, не напорюсь ли на неприятность.

— Вай, как хорошо, что ты не пришел! — закричал я и, торопясь и путаясь, рассказал ему о всех происшествиях сегодняшнего дня.

Мама, пока я рассказывал, то и дело восклицала: «Вай, мне беда-то какая на голову свалилась!..», а Цолак молча слушал. Но когда я закончил, он быстро встал:

— Значит, они знают, на какой улице этот дом?.. Необходимо немедленно пойти туда и предупредить… И вы тоже, матушка, уходите отсюда!.. Сейчас же!.. Где Анаит? Нужно и ей сказать.

В это время в комнату вошла сама Анаит. Наверно, она уже виделась с Цолаком, потому что, не здороваясь, воскликнула:

— Если бы вы знали, что сейчас происходило наверху!.. Отец и сын сцепились друг с другом… Бахшо говорит: «Хватит, нужно бежать из этой проклятой страны». И все требовал у отца свою долю золота…

— Что? Бахшо? Он явился?.. — закричал я.

— А отец, конечно, орал на него. «Какая, говорит, еще тебе доля, нет здесь никакой твоей доли!» — продолжала Анаит. — Наконец, до того дошло, что Бахшо принялся угрожать отцу, отнял у него ключи от дома, от амбара, от кладовых и от шкафов, объявил, что теперь он всему хозяин, и послал меня за вином…

— Ладно, Анаит, сейчас не это главное, — сказал Цолак. — Гагик принес плохие вести. Надо скорее уходить отсюда! Всем…

— Плохие вести? — Анаит испуганно посмотрела на меня. — Что же случилось?