MW-04-05

Третьим обязательным атрибутом "блондиночки-дурочки" является содержимое ее серого вещества. Фридрих Ницше: "В теле твоем больше ума, чем во всей твоей мудрости. И кто знает, для чего телу твоему вся его мудрость?" Конрад Лоренц: "Так же, как я не знаю действительно великого ученого, который физически был бы похож на Аполлона, так не знаю я и идеально красивой женщины, одаренной хотя бы сносным умом". Именно эти высказывания и используют все те умные женщины, которые с наслаждением обменяли бы свой прекрасный ум на красивое личико, а так же многочисленные дамы бальзаковского возраста, более элегантно называемого "entre deux ages", чтобы исключить "глупеньких блондиночек" из игры ("Конечно, она красавица, но довольно ограниченная, и ты только глянь какая бесстыдная! Ну что же, если ума ни на копейку..." и т.д. и т.д.), хотя усилия эти заранее обречены на неудачу. Нет, это правда, даже самая прекраснейшая девица "не мо­жет выдать больше, чем имеет", но того, что имеет, вполне достаточно, чтобы ослепить, разоружить и подчи­нить себе практически любого мужчину, заставить его перечеркнуть самые возвышенные идеалы и забыть о всяческих моральных критериях, выработанных в прежней, упорядоченной и привычной жизни, и заставить вычерчивать в собственных снах карту чувственности, переполненную дикими островами, на которых хотелось бы установить собственный флаг. Ведь большинство мужчин отличается таким видом сексуального притяже­ния, которое тревожится и высыхает, встречая излишний женский интеллект (мнение, представленное в "Marie Claire", май 1980 года: "Что поделать, что поделать, нельзя скрыть тот факт, что рядом с интеллигентными женщинами мужчины чувствуют себя не в своей тарелке"). Когда Ромену Роллану, который делил женщин на смазливых глупышек для постели и умных дурнушек для бесед, удалось как-то раз "подцепить" "дурочку-блон­диночку", а та неожиданно оказалась энергичной интеллектуалкой - писатель запаниковал, сбежал и долгое время лечился от невроза. Милая болтовня, всяческая чушь и "хи-хи, ха-ха" "блондиночки-дурочки" в глазах мужчины являются одним из притягательных элементов и освобождают атавистичные пружины, превращаю­щие каждого из них в самца. Вечно хорошее настроение, веселье и шуточки всегда в колоссальной цене у муж­чин, которым осточертели страдальческие мины в собственном доме.

И наконец, четвертым атрибутом "блондиночки-дурочки" является ее жестокость, напоенная преду­мышленностью или же невинностью зевка. Род этой жестокости для нас не имеет значения, ибо само уже су­ществование этой женщины становится наивысшей жестокостью для эгоцентризма самцов, каждый из которых не может ее либо иметь, либо удержать, либо же должен насиловать собственный ум, чтобы приспособиться к ней и т.д. и т.д., а все вместе чувствуют себя как-то более или менее порабощенными и обманутыми. "Блонди­ночка-дурочка" правит ними как сама того желает. Потому-то, отдавая отчет в ее жестоком превосходстве и не забывая о ее глупости, в ответ на это они переносят на всех женщин мнение об умственной неполноценности всех представительниц прекрасного пола. Ну кто же не знает всех тех мужских разговорчиков за рюмочкой, в которых все женщины - дуры, а мы их жалеем, мы себе можем это позволить, в конце концов, к чему-то и они пригодны. В подобных разговорах обычно звучат неподходящие для печати выражения о женщинах. Удиви­тельно: ведь каждая из них в определенные моменты своей жизни получает страстные письма, наполненные выражениями, напоенными любовью, тонкостью чувств и небесной влюбленностью. Каждый такой умник, ко­торый в компании свободно оперирует подобной "мужской философией", в какой-то момент подобен клоуну, который молитвенно пал на колени на песке цирковой арены пред кружащейся танцовщицей в незабываемом "Le Rappel" Тулуз-Лотрека. Эта картина открывает пятый зал MW.