МЫ

Тебе хвала, в чьих львиных лапах
Я ланью был, сердец Молох!
Бог-тень, бог-тать, бог-взор, бог-запах,
Зов неотступный, смутный вздох!

Бог – душный вихрь… и безнадежность!
Бог – преступленье… и венец!
Бог – волн пылающих безбрежность!
Бог – смертный ужас! Бог – конец!..

И за концом – заря начала!
За смертью – победивший смерть!..
Златая ветвь плоды качала:
Ты руку мне велел простерть!

Ты дал мне песенную силу,
Ты дал мне грозы вешних чар,
Ты дал мне милую могилу,
Ты дал мне замогильный дар.

Ты растопил мои металлы,
И променял я свой алмаз
На слез прозрачные кристаллы
И на два солнца дальних глаз.

IV. Тристан и Изольда

В гостеприимном
Дому Плутона –
Любови лоно…
«Дай на глаза нам
Свои повязки,
Любовь, и краски
Затми ливаном
Глухим и дымным,
Как наши ласки»!..
Рабы Любови,
Вам Смерть – невеста,
И нет вам места
В дневном пределе.
Что Эрос тронет,
Себя хоронит
И в тесном теле –
Томленьем крови
По крови – стонет.
Что Эрос тронет
Крылом разлуки,
Огня и муки
Завожделеет
В тоске по целом;
Смеситься телом
С другим, что тлеет,
Летит – и тонет
В ночном и белом.

Рюрик Ивнев

«Мозг, мозг, пылай черной ризой…»

Мозг, мозг, пылай черной ризой,
Камнем высечем злобы знак.
Горько плачем над Бедной Лизой
Мягкой лестницей вьется мрак.

Храм твой чудный виден отсюда,
Из зловонной ямы моей.
Знаю: задушивший себя Иуда
Был ручейка светлей.

Мозг, мозг, пылай черной ризой,
Друг мой, распни меня,
Прощай, голубок мой сивый,
До великого судного дня.

Вот и Господь. Как нищий,
Как паломник, идет в пути.
Камнем, камнем знак злобы высечем
И от него не уйти.

Мозг, мозг, пылай черной ризой.
Спи во гробе, дитя.
Не надо мной ли, над Бедной Лизой
Ветки облаков хрустят.

1918 г.

Борису Пастернаку

Горечь судьбы лови, Мастер, на ка,
Смейся над своим мастерством, рука.
Вот и оно пришло ко мне, облако
От снежных вершин Пастернака.

Вижу золотые бёдра Востока. С востока
Галереей картинной идут века.
И тут же гнойный след человека,
А там ветер. Тишина стебелька.

Будешь бессмертными себя нарекать.
От облака до облака
География наших зеркал.

Как мне больно за человека.
Но ты не человек от века до века
И я не человек

1918 г.

Москва 13 ноября – поздно вечером.

«Хлопья мокрыми язвами…»

Хлопья мокрыми язвами
(Скрежет костей, натянутых, как парус)
В темной накидке газовой,
Обнажив свои гнойные ярусы.

С горьким шумом несется Земля,
Чернотою пространства сверля.

И не ты ли, Кавказский хребет,
И не ты ль, позвонок Пиринеев,
Под тюремной луной коченея,
Видишь тени грядущих планет.

И скрипят, как финляндские сосны
Наши мертвые жадные весны.

1918 г.

Москва.

«На золоте снега…»