Мы играли с огнём. Мистический роман, основанный на реальных событиях

И тогда она увидела на его лице то же выражение, которое видела у скорбящих отцов за столом. Желание поверить – вопреки себе.

И они убеждали тех скорбящих отцов. Трюками. И те отцы уходили, поверив, что с ними говорил скончавшийся ребёнок, хотя на самом деле это Кэти щёлкала пальцами или Лия шумела в соседней комнате. Сколько они уже не чувствовали настоящих духов? Она и не помнила. Трюки давались так просто, что она словно забыла прислушиваться к чему-нибудь ещё. Теперь даже воспоминание о фермере из школы поблёкло и размылось – она уже не чувствовала на коже след его ненависти.

Они творят что-то ужасное. «Я обрёл покой, отец, – говорили они от имени ребёнка. – Не плачь».

– Это не конец, – больше она не придумала, что ответить. – В это я верю.

И отвернулась, не желая видеть его лицо.

Глава 30

Той ночью она почувствовала в воздухе новую грозу и открыла окно навстречу дождю. Иногда ей казалось, что дождь помогает от болезней – должен же он очищать воздух и смывать отраву. Но потом вспоминались лужи на улицах, тёмные от грязи, вспоминались крысы.

Кельвину нужно за город. Куда угодно, лишь бы не оставаться здесь. Это они его мучают. Надо так и сказать утром Лие. Дорога будет для него тяжёлой, но им нужно уехать.

Она услышала за дверью шарканье и обернулась. Дверь дрогнула, словно на неё кто-то опёрся, и в щели под ней появилась тень. Что-то протолкнули. Листок. Сперва она не могла пошевелиться; это так напугало, что она приросла к месту.

Потом руки и ноги снова послушались, и она бросилась и распахнула дверь, хоть ещё и была в ночной рубашке. В коридоре никого не было, но осталось ощущение, будто отсюда только что кто-то ушёл. Мэгги хотела нагнать его, но зловещий тёмно-красный ковёр отбил всё желание, и она снова закрылась.

Взяла листок.

Тот напоминал вырванную из книги страницу, но пустую, не считая убористого почерка на одной стороне. Она зажгла свечу.

«ВЕДЬМЫ», – было написано наверху, и она прищурилась, чтобы прочитать остальное.

«…т. е. по Контракту, или Соглашению, с дьяволом силами им наделённые, дабы творить странное».

ВАМ НЕ РАДЫ В НЬЮ-ЙОРКЕ.

ЗАНИМАЙТЕСЬ СВОИМ МРАКОБЕСИЕМ В ДРУГОМ МЕСТЕ.

НАКАЗАНИЕ ЗА КОЛДОВСТВО – ПОВЕШЕНЬЕ.

По стеклу застучал дождь, и окно всё ещё стояло открытым, так что мелкие капли заносило внутрь, и она подумала: «Надо закрыть окно».

Снова перечитала записку.

«Надо позвать Лию и показать ей, – подумала она. – Надо пожаловаться отелю. Первое предложение явно откуда-то списано, так больше никто не говорит. Не из Библии. Можно показать какому-нибудь учёному, может, он ответит. Надо закрыть окно. Дождь, – думала она. – Идёт дождь».

Затем обнаружила, что уже подносит уголок листка к пламени свечи. Он занялся сразу – бумага чернела и корчилась в руке, огонёк разрастался, пока она не почувствовала, как он лижет пальцы, и от листка почти ничего не осталось, и только тогда вскрикнула и уронила его на пол, а через долю секунды набросила сверху тяжёлое одеяло с кровати и топтала босыми ногами, а потом ещё и облила водой из кувшина.

«Я схожу с ума», – вдруг подумала она. Остановилась с колотящимся сердцем, задыхаясь, поражаясь, что не сожгла отель со всеми постояльцами.

На ковре останется подпалина, им придётся заплатить, да и одеяло наверняка испорчено, им придётся заплатить. Она прижала руку к сердцу и увидела, что кончики пальцев покраснели и скоро покроются волдырями; но пока что боли не было, только мрачное, головокружительное замешательство.

«Я сошла с ума».

Утром она накрыла подпалину половичком из-под окна. Одеяло сложила как можно плотнее и сунула в конец чулана. Окно простояло открытым всю ночь, так что в воздухе не осталось ни намёка на гарь.

Затем нашла в столовой Лию и молча села рядом. Та кивнула и вернулась к своей газете. Мэгги спросила себя, не потому ли она в неё так вперилась, что не хочет видеть, как за ними наблюдают гости.

Мэгги взяла хлеб. Отщипнула кусочек, заставила себя съесть.

– Кельвин? – наконец спросила она тихо, и Лия коротко качнула головой.

– Нет. Не сегодня.

Мэгги сама не знала, зачем спросила. Он уже много недель не спускался к завтраку.

– Кейт тоже нехорошо, – сказала Лия, – но у неё вроде бы всего лишь разболелась голова, и, конечно, она очень переживает за него, – она бросила короткий взгляд на Мэгги. – Пожалуй, для такой маленькой девочки это слишком, – Лия и сама стала бледной, под глазами появились тени.

– Ты с кем-нибудь вчера говорила насчёт…

– Да. Мистер Барнум извинялся и обещал, что лично займётся этим.

– И что это значит?

На её лице промелькнула слабая усталая улыбка.

– Я и сама не знаю.

– Лия…

– Да?

– Вчера ночью, – она посмотрела на сестру. – Вчера ночью…

– Что вчера ночью?

И зачем она сожгла? Не пришлось бы сейчас объяснять. Помнит ли она вообще текст?