Мы играли с огнём. Мистический роман, основанный на реальных событиях

– Нам не надо было ехать в Нью-Йорк. Кейт слишком маленькая, а Кельвин… Кельвин там заболел.

– Мы не знаем, отчего он заболел. У него рано умерли родители. Такая наследственность. Возможно, он был обречён, где бы ни жил…

– Нет. – Да. Мэгги плакала. Слёзы оставляли на лице липкие дорожки. – Нет. Это наказание.

– Какое ещё наказание?

Она покачала головой, не в силах ответить.

– Господне? – спросила Лия, и Мэгги не поняла, нет ли в её голосе язвительности.

– Не знаю. Может. Да. Думаю, да.

Лия долго молчала.

– Поговорим, когда вернусь из Рочестера. Я уезжаю через два дня, меня не будет неделю. Успеешь передумать.

– Не передумаю.

– Поглядим.

– Тебе никогда не было стыдно, Лия? За то, что мы делаем?

– Нет.

– Мы ведь обманываем людей.

– Они и сами рады обманываться. А вы с Кейт всё равно верите в духов, поэтому это не назовёшь…

– Нет. Я больше не верю. Больше не верю, что духи – те, кем нам называются.

– Мэгги…

– Это позор, – сказала Мэгги. – И богохульство. Это грех против Священного Писания. Это…

– Мэгги, – её вдруг покоробил огрубевший голос Лии. – Кто тебе сказал, что это богохульство?

– Так писали в газете, ещё в отеле. Церковь. Ты же сама знаешь.

– Церковь. – Лия покачала головой. – Да они злятся, что теряют власть, Мэгги. Мы предлагаем такую веру, ради которой необязательно ходить в церковь. Сеансы можно проводить дома, в салонах, их могут проводить женщины. Эти мужчины сотни лет вещали о суевериях из-за кафедр. Почему нам нельзя?

– Лия, ты этим занимаешься ради денег.

– И ты тоже, сестрёнка, и почему нет? – Она вскочила, к её лицу прилила краска. – Почему нет? Все в стране работают ради денег, и я тебя уверяю, мы приносим побольше радости и утешения, чем алкоголь. – Лия снова понизила голос. – Так думал и Кельвин. Он верил, что люди должны жить как хотят.

– Он поехал с нами, чтобы помогать, потому что любил нас, а не чтобы разбогатеть.

– Здесь никто не разбогател, Мэгги. У Дэвида нет денег – я присылала, сколько могла, но у него пятеро детей, крыша прохудилась, а без Кельвина пришлось нанимать строителя; и наши родители будут вкалывать не покладая рук до упаду, если мы им не поможем, а я им этого не желаю и тебе не желаю, так что даже не говори мне о богатствах.

Сперва Мэгги не нашлась с ответом. Не хотелось думать о деньгах, есть они, нет ли их. Это всё неважно.

– Мне страшно, Лия. Я боюсь продолжать.

– Чего ты боишься?

Она больше не могла выносить разговор, не могла выносить взгляд Лии. Уставилась мимо неё, в угол, прямо на лампу, сколько могли вытерпеть глаза.

– Призраков, – сказала она. – Я боюсь призраков.

Глава 38

Проснувшись утром, она уже знала, что должна сделать.

Она поедет с Лией в Рочестер и расскажет Эми правду. Что по большей части это спектакль, а остальное Мэгги объяснить не может, только знает, что это неправильно и против Бога. И теперь она отреклась. Отреклась от вина, от внимания. От подарков, от красивых платьев, от банок с леденцами. От всего.

Дома было тихо. Мужчины работали, дети где-то играли. Прямо в ночной рубашке она спустилась на первый этаж. На столе яблоки – видно, кто-то принёс из подвала.

Вышла с одним на улицу. На веранде сидела Кейт, тоже в ночной сорочке, накинув поверх старую куртку Дэвида. Утро было холодным, небо – золочёно-синим.

Мэгги присела рядом.

Кейт быстро глянула на неё и отвернулась.

– Прости, – сказала она. – Прости, что мы хотели поговорить с Кельвином, когда ты просила не говорить.

В ресницах Кейт запутался солнечный свет, позолотил их. Она стала выше, чем даже две недели назад, и сейчас сидела, вытянув перед собой бледные ноги.

– Но мне полегчало. От разговора. И я обещаю, что больше так не буду.

– Так вы с ним поговорили?

Она потёрла нос.

– Я поговорила. И мама. Он не отвечал, но мы всё равно поговорили.

Мэгги укусила яблоко, но поняла, что не чувствует вкус. Чувствует только пустоту внутри себя. Теперь, приняв решение, она была спокойна, холодна и тверда, как зимнее озеро.

– Я знаю про Огайо. – Кейт не смотрела на неё. Мэгги взглянула на кладбище ниже по склону, где на фоне утреннего неба ещё виднелся свежий бугорок на могиле Кельвина.

– Мне рассказала утром Лия. Сказала, что ты не едешь.

– Не еду.

– Но мне хочется.

– Это был нам урок. Кельвин – это урок. Нам велят прекратить.

– Он не урок. Он человек.

– И его у нас отняли, чтобы показать… научить. Что мы поступаем неправильно.

– Я в это не верю, – сказала Кейт. – Это дар Божий – слышать духов, и даже если мы их не слышим, это всё равно дар, потому что мы помогаем людям.

– Это не наше дело – связывать наш мир и мир духов.

– Наше. Мы же его делаем. Что мы делаем, то и наше дело.

Она говорила загадками, как маленькая. Мэгги закрыла глаза.

– Ты же знаешь, что в Огайо нам не надо говорить с духами. Там будет только Лия с её фокусами. Нитки да потайные рычаги.

– Сперва фокусы были нашими. Это мы их придумали. Не она.

– Неважно.

Мэгги посмотрела на сестру, на свет на её лице, на круглые тёмные глаза, глядящие вдаль так, словно где-то там ждало её будущее.